Зона Посещения. Избиение младенцев
Шрифт:
Между тем народ делал вид, что не смотрит на нашу компанию. Люди явно не знали, как себя вести: веселиться, пряча улыбки, или трястись от страха. Звучали вслух такие вещи, что впору было затыкать уши и закрывать глаза: ничего не вижу, ничего не слышу. Носорог, похоже, и правда не боялся проигрыша, был уверен, что всех этих людей завтра здесь уже не будет, если позволял любому желающему себя лицезреть и даже озвучил свое истинное прозвище… Мне бы его уверенность. Честно говоря, быть в центре внимания – утомительно и неприятно. Как выяснилось, не только мне.
– Перейдем в отдельный кабинет, – предложил Носорог. – Закажем лангустов с белым вином, стейк rib-eye, жюльен
Сказано – сделано. Всей толпой (я, мама, Эйнштейн, Светлячок, Носорог) подхватили мы искрящуюся Натали и вывалились в коридор. Миновали малую студию, где был склад со жратвой и экипировкой, и вошли в дикторскую. Эйнштейн удивленно поглядывал на Светлячка, уцепившегося за его руку. «Он блокирует Горгону, – шепнул я ему. – В его присутствии она беспомощна». Его лицо буквально вспыхнуло радостью; наверное, человек сильно напрягался по этому поводу, не показывая вида.
С Натали мы говорить не стали, только переглянулись. Как жизнь, спросил я взглядом. Все зашибись, ответила она. Где была? Потом расскажу, гоблин… Отлично поняли друг друга – без слов. Новость про отца, как бы она ни бесилась, в итоге ее успокоила, уменьшила ненависть к миру, ставшему более понятным.
Пока шли, Носорог вещал на всю Трафальгарскую, демонстрируя, что конфликты поколений для него – тьфу. Делился воспоминаниями. Жили-были два друга, два ушлых сталкера, одного припечатали прозвищем несправедливым, второго – обидным. Антисемит и Живчик, так их звали. Нашли они способ свободно ходить между Хармонтом и другими Зонами, обманывая разнообразные спецуры, и встретили в чернобыльской Зоне отличного парня, мечтавшего разбить все и всякие Стены. Нарекли его Пинк Флойдом, да и взяли в свой союз. И стало их трое. Так бы и делали они свой тихий бизнес, переправляя что-то сюда, что-то отсюда, если б вокруг чернобыльской Зоны не грянули вдруг мутантские погромы. Спасая семью и себя, Пинк Флойд успел сбежать через портал – вместе с женой Мариной и грудничком Петром. В Хармонте его встретили два друга, два партнера по бизнесу, они и помогли устроиться на новой родине…
– Подождите! – прервал я эти соловьиные трели, не подумав, что могу смертельно оскорбить весьма опасного человека, нрав которого не знаю. – Какой грудничок? Я же здесь родился, а не на Украине! – Посмотрел на маму. – Вы же с папой мне всегда это говорили. И папа сегодня сказал, что ты была беременная, когда вы бежали из Киева.
Живчик, к счастью, не обиделся. На секунду задумался:
– Э, нет, я же отлично помню… Марина, я что, в маразме?
Мама поджала губы, не отвечая. Знаю я это ее выражение лица – врать не хочет, а правду сказать не может. В такие моменты она становится некрасивой и жалкой, при том, что внутри, наоборот, будто каменеет, превращается в одно сердитое упрямство. Дальше бесполезно спрашивать. Это на работе она психолог, открытый для общения, с хорошей реакцией и большим набором приемов, а в жизни – уязвимая женщина со сложным характером. Она встала:
– Извините, меня ждут дети. Питер?
– Я побуду здесь, можно?
Ушла, ни на кого не глядя. Опять какой-то секрет, затосковал я, ну сколько ж можно…
– Она забыла добавить: хватит трепаться, – сказал Эйнштейн, вонзившись взглядом в Носорога. – Ты ведь из города? Вот и расскажи, чего нам ждать.
– Драки, чего еще, – сухо ответил тот. – По наши души снаряжается настоящая армия. Поставлена боевая задача: не дать мутантам уйти в другую Зону. Любой ценой.
Он в момент поменялся, как переключателем щелкнули. Был веселый безобидный бодрячок, стал угрюмый и собранный боец.
– С ними пойдет
В обращение «парни» он естественным образом включил и свою дочь. Наверное, это справедливо. Вообще то, что нас с Натали не прогнали, показывало – нас с ней причисляли к руководству, к тем, кто участвует в принятии решений. Это было лестно.
– Где вторая «Душевая», они, разумеется, знают, – бросил Эйнштейн.
– Только приблизительно и без ловушек. Карта, которую моя «жена» (он дернул скулой) вынула из меня, это суррогат. Настоящую в свое время сделал Пинк Флойд. Так что зря ты, доченька, нашу мадам прикончила, карта у нее – дерьмо. – Он улыбнулся краешком рта.
– Про телестудию тоже знают?
– А то как же. Я видел, беженцы до сих пор приходят. Если уж они знают…
– Я к тому, что до утра дотерпит или отсюда надо уходить немедленно?
– Конечно, дотерпит. Мне доложили, не готовы они пока. Ну и плюс – ночь. Спецназ ты, не спецназ, а ночью по Зоне… вы понимаете. Я выставил посты, если что, сообщат, поднимут тревогу.
– Как сообщат? – вставила Натали свое пенни. – Рации и мобильники не работают.
Она была права, радиосвязь в Зоне – один большой геморрой. Если на прием худо-бедно можно было надеяться, то с передачей – засада, никаких гарантий. Сигналы искажались самым причудливым образом. Кроме того, передатчики часто и непредсказуемо горели. Мобильники, маячки, пока пассивны, были безопасны, но стоило им начать излучать, тут же превращались в опасную штуку, от которой лучше держаться подальше.
– Сигнальные ракеты, – объяснил Носорог. – По старинке, зато надежно. Разведчики наблюдают за подходами с трех возможных направлений.
Некоторое время большие суровые дяди ползали по карте Зоны, тыча пальцами в планшет Эйнштейна. Они обсуждали, насколько критичны подходы к нашей базе, можно ли нас незаметно окружить и каким путем лучше уходить, когда пойдет спецназ. Я не вникал. Я прислушивался к тому, что происходит в коридоре, по ту сторону приоткрытых дверей. В щель вползали взволнованные голоса, один из которых определенно был мамин, а вот второй…
Отец!
Меня вынесло в коридор. Возле входа в большую студию толпились взрослые и дети, а в центре стояли, крепко обнявшись, любимые мои родители. Они целовались, не стесняясь чужих глаз, а когда оторвались друг от друга, люди вокруг зааплодировали…
Отец добирался до нас так долго, потому что не знал про подземный ход Носорога. Дурака мы с ним сваляли, что не обеспечили друг с другом связь, хотя раздобыть в том бедламе «левые» мобильники было плевым делом. Смерть бабушки помутила наш разум, хорошо, что лишь на время. Короче, в Зону он проникал с востока, в месте, где Стены уже нет, а Периметр представляет собой что-то вроде контрольно-следовой полосы, защищенной барьерами из спиральных колючих лент и вдобавок нашпигованной минами. Был там у него освоен участок, который он называл «окном на швейцарской границе», с личной, только ему известной тропой. Что касается сторожевых роботов, чья программа патрулирования широко использует стохастические методы (попросту говоря, эти дуры обходят Периметр вне всяких графиков, приспособиться невозможно), то тут уж как повезет. Папе сегодня повезло.