Зона преступности
Шрифт:
– Ну и что? Он ведь ничего не найдет.
– Дело не в этом, Дима. Штык хочет стать крутым авторитетом, аппетиты у него большие. Мы в этом уже убедились. А Хрулев у Штыка на зарплате, скорее всего. Если он достанет список моей агентуры… Все эти имена уже через пять минут узнает Штык. А трупов с меня хватит. Пусть Попцов залезет в наш сейф и заберет дела на мою агентуру. Их надо спрятать где-нибудь, в надежном месте. На время.
Басов мрачно вздохнул.
– Хорошо. Не волнуйся, все сделаем.
– Спасибо, –
Выдержав паузу, Басов сообщил:
– Твое дело передали в комитет. Следак уже был?
– Пока только Хрулев. Зарплату Штыка отрабатывает, сука.
– Значит, скоро поведут на допрос к следаку. Хорошая новость в том, что материал поручили Старостину. Он хоть и въедливый червяк, но следак хороший.
– Будем надеяться.
– Мысли есть? Кто тебя подставляет?
– Ни одной, Дим, – мрачно признался Филин. – В голове шаром покати. Я вообще не могу понять этого. Зачем убивать двух человек – чтобы меня подставить? А не проще меня одного порешить? Зачем такие сложности?
– Может, все-таки Артюков?
– Нет. Во-первых, когда убили Лену, он был в обезьяннике. Лену утопили в ванной через несколько часов после облаву на «Саванну». А для мокрухи нужна была большая подготовительная работа. Самое главное – вообще как-то узнать о ее существовании. А во-вторых… опять-таки. Проще порешить меня. Хотя бы ДТП устроить. Да что угодно. А убивать моих бывших… это вообще какой-то голимый бред, Дим. В этом нет смысла. Просто нет смысла.
– Но смысл должен быть, – хмуро возразил Басов. – Думай, Лех. Кому ты за последние годы мог дорожку перейти настолько, что у человека башку сорвало… Думай.
Филин думал. Ответа не было. Даже самой паршивой версии.
Следователь Старостин из городского отдела Следственного Комитета приехал в ИВС уже во второй половине дня.
– Дела у вас неважные, Алексей Борисыч, – поведал Старостин, качая головой и просматривая материалы.
– Мне уже говорили.
– В вашу пользу говорит пока только одно.
– Это что?
– Биллинг. Мы пробили ваш сотовый. Во время звонка с телефонов как первой жертвы, Ермишко, так и второй жертвы, Карины Школиной, ваш телефон находился в районе вашего дома.
– И что? – с надеждой спросил Филин. – Это же доказывает, что я говорю правду.
– Это доказывает только то, что телефон находился в районе вашего дома, – сухо возразил следователь. – Мы не знаем, кто по нему разговаривал. Кроме одного случая – вашего звонка в дежурную часть. УСБ склоняется к мысли, что у вас есть сообщник.
– УСБ нужно закрыть опера по громкой статье, чтобы выслужиться и получить звездочку на погоны, – буркнул Филин.
– Может быть, и так. А теперь плохие новости, Алексей Борисович. Вы утверждаете,
– Само собой.
– У нас есть свидетель. Он видел вас, когда вы убегали от подъезда Школиной. Ориентировочно в то время, когда вам якобы звонил неизвестный.
Филин почувствовал, как у него кружится голова. Этого не может быть.
– Я был дома, – тихо отозвался он, не в силах поверить в услышанное. – Меня никто не мог видеть во дворе Карины, потому что меня там не было! Ваш свидетель врет. Ему или заплатили, или заставили это сказать.
Старостин задумчиво посмотрел на Филина. Было видно, что на судьбу опера ему плевать. Пожав плечами, Старостин взял бланк для протокола и ручку.
– Как скажете. Ладно, Алексей Борисович, давайте приступим. Сначала вернемся к первому убийству. В каких отношениях вы находились с гражданкой Ермишко?…
Допрос под протокол продолжался пару часов. Филин в очередной раз сказал все, как было на самом деле, с отчаянием понимая, как безнадежно звучит его версия событий. Но сейчас его по крайней мере никто не бил.
А как только наступил вечер, Филина в очередной раз повели в допросную, где его поджидали Хрулев и Копылов.
– Созрел, Филин? – хмыкнул Хрулев. – Надеюсь, уже дошло, что ты попался? Я говорил со следаком. Он говорит, что шансов у тебя нет. Даже с присяжными. Тебе кранты, Филин. Минимум двадцаточку я тебе гарантирую.
Может, сказывался недосып, может – просто моральное истощение. Но сейчас Филину было на это плевать.
– Я никого не убивал. Если бы я хотел их убить, я бы сделал это по-другому. Так, чтобы мое имя вообще нигде не всплыло. Они пропали бы – и все. И числились в потеряшках. Никто никогда не нашел бы трупы. Хрулев, я в операх почти 15 лет. Неужели ты думаешь, что я не смог бы грамотно это обставить?
– Смог бы, – согласился майор из УСБ. – Только мы видим, что ты псих. Маньяк, понимаешь? Маньяки бывают редко, а среди ментов вообще почти никогда. Так что считай, ты первый.
– Я был дома. В обоих случаях. И биллинг моего сотового это подтверждает.
– Плевать мне на биллинг! – изрыгнул Хрулев. – Я знаю, что это был ты! И ты это знаешь. И Копылов это знает. Это знают все, Филин. Обе – твои бывшие любовницы. С обеими ты устроил эти тупые звонки, чтобы попытаться нас запутать. Обеих ты утопил в ванной. Полное совпадение.
Филин промолчал.
– Маньяки, кстати, часто знакомятся по работе со своими жертвами, – продолжал рассуждать, словно в издевку, Хрулев. – Когда-то в Москве был серийник, один из первых в СССР. Газовиком из Мосгаза представлялся. А ты опером. Так что в плане почерка у тебя нет ничего оригинального. Я на суд даже эксперта-психиатра притащу. Он целую лекцию прочитает. Чтоб ни у кого сомнений не оставалось.