Зона Притяжения
Шрифт:
По словам Павла Игнатовича до города мы должны добраться самое худшее за час с небольшим.
Я сидел с закрытыми глазами и думал о семье. Родители, скорее всего, с замиранием сердца ждут последних новостей. Галька наверняка поехала в ЦУП. Тяжело им сейчас. Может быть даже тяжелее чем мне. Потому что ждать, осознавая при этом, что ты ничем не можешь помочь, - самая худшая мука. Но и я пока был бессилен. Возможно, добравшись до города, я смогу сообщить о себе.
Неожиданно прогремевший выстрел оторвал меня от размышлений. Павел Игнатович схватился за ружье,
– А ты говорила останемся, останемся! – гаркнул он на жену, а потом обратился ко мне: –Не нравиться мне это, Олег. Чего-то они расстрелялись тута?
– Может быть просто просили остановился?
– Нормальный бы крикнул, а эти сразу палить!
– С чего вы взяли, что их было много?
– Кажись, видел я что-то. Фигуры две или три… а может, и померещилось.
Слушая наш разговор, тетка проворчала что-то неразборчивое. Но было понятно, что это опять касалось меня.
С тех пор как тетка замолчала, больше никто не проронил ни слова. Прошло минут десять, прежде чем из тумана появились едва различимые контуры зданий.
– Это город? – спросил я.
– Нет! До города еще километров двенадцать, - помотал головой Павел Игнатович и заглушил двигатель, затем достал из кармана фонарик и стал светить им вперед. –Это Сусанино, думаю так, лучше сбавить скорость, а то ненароком сшибем кого, да и мост впереди.
Дрезина продолжила путь по инерции. Поселок мимо, которого мы проезжали, словно вымер: ни света, ни звука, только где-то вдали подвывала собака. Мимо пронеслись несколько строений и платформа, затем вновь пустота.
Похоже, и здесь проблемы с электричеством, рассудил я.
Фермы моста возникли неожиданно, словно волшебник материализовал их из дыма за какие-то доли секунды. Казалось, мост висел над пропастью где-то высоко в горах окутанных густым туманом. Первый пролет мы преодолели без приключений, но едва достигли второго, как луч фонарика выхватил из темноты последний вагон электропоезда, скаты которого были опасно подняты над рельсами.
С воплем «Твою мать!» Павел Игнатович застопорил колеса. Если бы он вовремя не заглушил двигатель, нас бы просто выбросило с дрезины или она врезалась бы в электровоз.
Тетка молча перекрестилась, вжав голову в плечи, когда мы остановились под вздыбленным над колеей вагоном. Мужик и я почти синхронно спрыгнули с и оттащили дрезину назад.
Павел Игнатович выдал матерную тираду, и устало облокотился о ферму.
– Дайте-ка фонарик, - попросил я.
– Ты там смотри, осторожнее. А то еще упадешь…
Взяв фонарик, я пошел вдоль вагона, слыша, как позади опять заворчала жена Павла Игнатович а.
– Это все из-за них…. Прости нас боженька!!!… Из-за них, иродов… - доносился ее скрипящий голос.
Как же он ее столько лет терпит? Честное слово будь я на его месте, убил бы!
Следующий пролет моста проваливался вниз. Я посветил фонариком, но кроме дыма ничего не увидел. Вагоны уходили
Я провел лучом по окнам последнего вагона, большая часть из которых оказалась разбитой. Именно здесь после катастрофы должно было остаться больше всего выживших. Значит, это они разбили окна и вылезли из ловушки. Я отбросил мысль, попробовать забраться внутрь и проверить, не осталось ли там кого-нибудь. Потому что положение состава выглядело ненадежным. Того и гляди, рухнет вниз. Думаю, все, кто мог, уже спаслись. Ведь с момента аварии прошло порядка девяти часов.
Я услышал, как заработал двигатель дрезины. Похоже, Павел Игнатович собирался назад. Погасив фонарик, я вернулся обратно. Шустрый пенсионер с ворчливой женой уже поджидали меня на дрезине.
– Садись, Олег! Вертаемся в поселок. Тама у меня один бывший сослуживец имеется, может, пустит переночевать.
Я запрыгнул на дрезину, и мы поехали в Сусанино.
– А как же теперь до города добраться?
– Как с холма спустимся, пойдем через дачный поселок, а за ним, аккурат, шоссе будет и мост, километрах в двух-трех отсюдова. Но это завтра, когда светло станет.
Мы остановились около платформы.
– Пошли, он недалеко живет.
Проплутав в темноте минут десять-пятнадцать, Павел Игнатович наконец узнал дом своего знакомого. Жена все время пока мы бродили между немногочисленных домов поселка, не переставала ворчать. А я старался не вслушиваться в то, что она говорила.
Павел Игнатович долго стучал и даже пару раз крикнул:
– Семен, проснись!
Но дверь нам никто не открыл. Дом выглядел таким же опустевшим, как и весь поселок.
– Да куда они все подевались?! – сказал он, пиная дверь ногой, пока та вдруг не распахнулась.
– О как?! Ну, вы как хотите, а зайду, раз не заперто, – сказал он скорее не для нас, а для тех, кто мог находиться внутри.
В доме никого не оказалось. Все шкафы и полки были раскрыты, вещи раскиданы. Складывалось впечатление, что дом либо обыскивали, либо хозяева в спешке что-то искали. Электричество отсутствовало, поэтому в темноте разобраться было трудно.
– Странно все это.
– Может быть, они тоже ушли? Поселок, например, могли эвакуировать.
– А чего бардак такой? Семен человек аккуратный, он бы раскидывать вещи не стал…
– Значит, мародеры залезли, - сказал я, вспомнив слова Робетсона.
– Думаю так, лучше пойдем мы отсюда на станцию. А то еще обвинят, - решил Павел Игнатович .
Прикрыв дверь, мы двинулись обратно к станции. Одноэтажная деревянная постройка, примыкавшая к платформе, тоже оказалась не запертой. Вначале мы вошли в помещение, где располагались касса и магазин. Прилавок был разбит, часть продуктов пропала. В служебном помещении я обнаружил телефон, но он естественно не работал.