Зона справедливости
Шрифт:
Окликнуть сына Алексей по известным причинам не решился. Ускорить шаг — тоже. Когда он — по возможности бесшумно — достиг середины двора, Димка (Всё верно — Димка!) взбежал на крылечко и пропал за дверью. Слева скорбно вздыхал Шопен. Поравнявшись с аркой, Колодников вновь уловил краем глаза желтизну свечей. Краем глаза — и только. Головы в сторону зловещей тризны он повернуть не дерзнул, а коситься украдкой счёл унизительным.
А когда уже подходил к крыльцу, сзади сквозь траурную тихую музыку послышался тоже негромкий, но вполне
Алексей вздрогнул и обернулся. Из чёрного зева арки выкатилась длинная бутылка изысканной формы. В масляном отсвете жирно блеснула обильная золотым тиснением этикетка.
Ну что за сволочи!.. Нет чтобы, как люди: допить и тихо поставить у стеночки!.. Зла не хватает! Взять бы пулемёт — и прицельно, короткими очередями каждого… Или как тех чекистов… Врубить ревун, подогнать фургон — и выводить по одному!.. Рылом в стену — и из маузера в затылок!.. Алексей Колодников почувствовал зуд в указательном пальце правой руки и, стиснув зубы, круто повернулся к крыльцу…
Глава 6
Как было уже сказано, Александра Дмитриевна Колодникова причёской и личиком сильно напоминала (особенно в минуты неистовства) Нестора Ивановича Махно. Именно в такую минуту и угодил, без сомнения, Колодников, отперев входную дверь своей просторной, волею случая обретённой квартиры. Разъярённая супруга встретила Алексея в передней. Сам легендарный батька выглядел так всего один раз — при печально известном штурме станции Блюменталь…
— Явился? — процедила она, сверкая глазами.
Нервы у Алексея были на взводе, а тут ещё в памяти возник как на грех давешний пожилой покойник со сложенными на груди желтоватыми пухлыми руками.
— Да?.. — заорал в ответ Колодников, чувствуя, как тяжелеет от прихлынувшей крови лицо. — А из морга ты ещё меня не забирала? Скажи спасибо, что вообще живой пришёл!..
Судя по тому, что супруга так и отпрянула, Колодников был страшен.
— Дима! — взвизгнула она, и Алексей поспешил взять себя в руки.
С видом оскорблённого достоинства он расстегнул куртку и снял шапочку. Александра ударилась в слёзы.
В Димкиной комнате что-то грохнуло, скрипнуло, затем дверь приоткрылась.
— Чего орёте? — мрачно осведомилось дитя любви.
При взгляде на него у Алексея чуть не выпала куртка из рук. Оплывшая Димкина физиономия вновь сияла глянцем свежих кровоподтёков. Этюд в багровых тонах. К левой, надо понимать, рассечённой брови сын прижимал влажный марлевый тампон с кровавым пятном. Запахло одеколоном.
— Дома не бываешь!.. — рыдала Александра. — А с ним, смотри, что опять сделали!..
— Ты же с проспекта шёл… — в недоумении выговорил Алексей.
Правый, не прикрытый тампоном глаз уставился на
— Откуда знаешь?..
— Да я как раз из другой арки во двор входил…
— Дай промою!.. — взмолилась со всхлипом Александра. — Ну что ж ты одеколоном? Это перекисью надо…
— Да погоди ты, ма!.. — Димка досадливо мотнул головой, тут же сморщился от боли и снова повернулся к отцу. — Из какой арки? Из старой? Там же сейчас Скуржавый с пацанами!.. Полтину поминают…
— Да знаю… — недовольно отозвался Алексей и повесил наконец куртку. — Я там тоже посидел с ними, помянул…
От изумления Димка даже тампон от брови отнял. Ох, глубоко рассекли… Шрам будет… Хорошо хоть губы на этот раз уберёг — почти не шепелявит…
— Со Скуржавым?..
— Шёл мимо, окликнули… — пояснил Алексей. — Выпил с ними рюмку за упокой… Потом смотрю: народу в арке много, напрямую идти неловко… Решил обойти…
— Ах, ты с ними ещё и пил?.. — взвилась Александра. — Они сына твоего изувечили, а ты с ними…
— Мать!.. — проскрежетал Димка — и Александра умолкла.
Алексей, гримасничая от сочувствия, рассматривал Димкины повреждения.
— Что… и в той арке тоже кто-то поминал? — упавшим голосом спросил он.
Сын в ответ лишь коротко вздохнул. Алексей растерялся окончательно. Он мог поклясться, что в каменной норе, выходящей на проспект, никого не было.
— Но ты их хоть… видел? — Последнее слово Колодников произнёс чуть ли не шёпотом. Вспомнились вновь двусмысленные и зловещие Борькины байки, пустая гулкая арка и брюзгливый голос оперуполномоченного: «Сквозь очки вас ударили, получается…»
— Никого я не видел…
— Как не видел? Проспект же! Светлым-светло!..
— А так! Не видел — и всё! — огрызнулся Димка и затравленно взглянул на отца неповреждённым глазом.
Угомонились лишь во втором часу. А ближе к двум раздался настойчивый звонок в дверь. Алексей выругался шёпотом, вылез из-под одеяла и пошёл открывать. «Если опять Борька — придушу…» — мрачно подумал он, нашаривая выключатель в прихожей.
— Кто там?..
— Алексей Петрович Колодников здесь проживает?
— А в чём дело?
— Так проживает или нет?
— Да, — злобно сказал Алексей. — Проживает. Это я…
— Вы сегодня во сколько с работы вернулись?
— А в чём дело?
— Я из милиции, — проникновенно произнесли за дверью. — Вот удостоверение… Да вы выгляньте в глазок…
Колодников заглянул в дверной глазок. В желтоватом пузыре линзы плавала муть. Напрягши зрение (и воображение впридачу), Алексей в конце концов признал в причудливой тени руку с развёрнутой книжечкой. Оглянулся на обе прикрытые двери. Александра приняла снотворное и, надо полагать, уже спала без задних ног, а Димка, если и слышал препирательства в прихожей, то скорее всего затаился от греха подальше.