Зона теней
Шрифт:
– В человеческий облик?
Она кивнула.
– Вы имеете в виду обладание?
– Я не уверена, как это называется. Но кто-то хочет вернуться, потому что у него тут остались неоконченные дела.
Форд посмотрел на часы.
– Многие души чувствуют после смерти растерянность, особенно те, кто ощущает сильное земное притяжение; часто они даже не осознают, что мертвы; лишь когда они пытаются заговорить с теми, кого любили, со своими друзьями, они выясняют, что никто их не видит, никто не слышит, – и вот тогда только они начинают осознавать, что случилось. До этого многие из них пытаются
– И кому-нибудь это удается? – спросила она.
– Продолжать свои дела?
Она кивнула.
– Да.
– И как они это делают?
– Они используют физическое тело и мозг кого-нибудь из живущих. Овладевают кем-то и… становятся хозяевами тела. Вот что мы называем состоянием обладания. – Он улыбнулся. – Есть документальные свидетельства, как души продолжают заниматься своими делами, используя живых людей. Такие случаи зафиксированы в среде хирургов, художников… и композиторов. Моцарт, как известно, стал сочинять великолепную музыку в возрасте четырех лет; можно предположить, что он находился под влиянием души какого-то композитора.
– А как насчет зла?
– Взять Гитлера, – сказал Форд. – Прямых доказательств нет, но есть много свидетельств, что Гитлер и несколько других членов из руководства Третьего рейха находились под влиянием злых сил, которые и руководили их действиями.
– Во время нашей первой встречи вы сказали, что Фабиан хочет вернуться. Именно это вы и имели в виду? То, что у него остались неоконченные дела?
Внезапно Форд занервничал. Ему явно не хотелось говорить на эту тему. И она подумала, что этот вопрос ему просто не по зубам.
– Неоконченные дела?
– Да.
Форд улыбнулся.
– Какого рода дела, по вашему мнению?
Алекс опустила глаза.
– Мне кажется столь странным говорить о нем, словно бы он… – Она резко встала, пересекла комнату и стряхнула пепел сигареты в корзину для мусора.
– Словно бы он по-прежнему жив?
Она кивнула.
Форд загадочно улыбнулся:
– Вы женщина с высоким уровнем чувствительности, может даже чрезмерным.
– Что, черт побери, вы хотите сказать?
Форд покачал головой и снова улыбнулся.
– Я не понимаю.
– Мне кажется, придет день, когда вы поймете. – Его лицо потемнело, и она снова почувствовала неловкость. – Я думаю, мы должны снова собрать круг, в следующий четверг.
– Нет.
– Это очень важно… для вашего сына.
– Я считаю этот опыт слишком пугающим.
– Только в первый раз. И нам еще ничего не удалось достичь. – Он встревоженно обвел взглядом комнату. – Потом вы почувствуете себя куда лучше.
– Не могу себе представить, что можно чувствовать себя лучше.
– Можно, – решительно сказал он, – но только если вокруг вас не будут витать души. Когда мы поможем его душе, вот тогда вы обретете мир и начнется исцеление.
– Вы не думаете, что, возможно, я коснулась вещей, которые лучше было бы оставить в покое?
– Вы должны думать о своем сыне.
Она пристально смотрела на Форда, пытаясь понять, что кроется за его словами. Кто он – жулик, как предполагал Дэвид? А может, она подпала под влияние гипноза и все себе вообразила?
– Но, кроме того, я должна подумать и о своем муже.
– Потому что он столь скептически настроен?
– Есть и иная причина. – Она прошлась по комнате, опять села. – Тот мужчина, который утверждал, что он отец Фабиана…
– Та случайная душа?
Алекс покачала головой:
– Нет, не такая уж она случайная. – Она помолчала. – Дэвид – не отец Фабиана.
Форд внимательно посмотрел на нее и, опустив глаза, стал изучать собственные безукоризненные ногти. Что-то его волнует, подумала она. Это открытие должно было все прояснить для него, но похоже, оно лишь ухудшило состояние дел.
– Значит, этот Босли… или как там его звали? – спросил он.
– Я не знаю, кто именно.
Форд как-то странно посмотрел на нее, и она смущенно улыбнулась.
– Я не то имела в виду, – сказала она. – Мы не могли иметь детей. – Она поймала себя на том, что краснеет. – Понимаете, в сперме моего мужа было слишком мало сперматозоидов.
– И вы обратились к услугам донора?
– Не в полном смысле слова… ну, что-то вроде. – Она перевела дыхание и глубоко затянулась. – Я не хотела прибегать к искусственному осеменению… чья-то чужая сперма… я хотела ребенка от Дэвида. Мы связались со специалистом, который в то время экспериментировал в этой области, смешивал сперму какого-нибудь мужа со спермой донора, высокоактивной спермой, как они называли ее. – Алекс грустно улыбнулась. – Таким образом, никогда нельзя было установить, от кого вы зачали – то ли от мужа, то ли… – Она замолчала.
– И теперь вы думаете, что…
Она покраснела.
– Дэвид никогда не сомневался, что Фабиан его сын, и слава богу. Но я-то всегда знала, что это не так.
– Каким образом?
Она еще гуще залилась краской.
– Ничего не получилось. Специалист объяснил мне, что, по его мнению, сперма Дэвида слишком агрессивна – я толком не поняла, – что у нее какой-то не такой химический состав. И я попросила специалиста помочь мне, не ставя Дэвида в известность.
Форд кивнул.
– Понимаете ли, генная наследственность играет очень важную роль в потустороннем мире, – сказал он. – Это макет характера, личности. Мы знаем, насколько они существенны для физического и психического облика человека, они определяют и контролируют все; я считаю, что гены столь же важны и при бесплотном существовании.
– То есть мы забираем с собой все свои гены?
– По крайней мере, ту часть, которая определяет черты нашей личности.
– Значит, Фабиан нашел теперь своего настоящего отца?
– Вполне возможно.
Она покачала головой:
– Я бы не хотела, чтобы Дэвид узнал об этом. Он так гордился Фабианом. И я не хочу, чтобы пострадала его гордость.
Форд кивнул:
– Я понимаю. Но ваш муж не относится к тем, кого мы называем сенситивами. Души ничего не смогут ему сообщить; он ничего не будет знать, если вы сама не скажете ему.