Зона затопления
Шрифт:
– Как там… – слабо улыбнулся Александр Георгиевич, – Шекспиру и не снилось.
– Это уж точно. Страсти такие, что… Ох, – Людмила встряхнулась, будто сбрасывая ношу плохого, – давайте хоть чаю попьем, а то… Как-то надо жить дальше. Пойду воду поставлю.
Возвращаясь в гостиницу, Ольга услышала слова, которые добавили еще вопросов. Двое мужичков медленно проходили навстречу, и один говорил:
– Да какая зарплата! За хреновую жратву работаем. На курево рыбалкой – в магазине меняем… Мне бы три тыщи,
– Чего, вообще не платят? – изумленно-испуганно спросил второй.
– Последние месяцы вообще ни копья.
– А мне шестьдесят кусков пообещали.
– А-а, на словах и сто обещают… И живем, как кильки в томате…
Ольга приостановилась, смотрела им вслед. Хотелось догнать, расспросить подробнее.
И как это будет выглядеть? Подбегает женщина к двум мужчинам на пустой улице. Представляется журналисткой, задает вопросы… С одной стороны, ничего особенного, удивительного, а с другой – мало ли на что это их спровоцирует… Незнакомых людей, особенно таких, Ольга побаивалась.
А может, этот, говорящий, как здесь плохо, таким образом отваживает возможного конкурента? Допустим, оба сварщики, и первый работает неважно, находится на грани увольнения, и вот приехал новый, собирается устраиваться. Первый его перехватил и пугает, надеясь, что он ужаснется условиям и сегодня же умчится.
«Завтра постараюсь выяснить насчет зарплаты, быта», – успокоила себя.
Вечером записала по памяти ту часть разговора с родителями Дмитрия, которая была до включения диктофона, услышанный разговор мужичков, сцену возле брюхановского подъезда… Позвонила домой, муж сказал: «У нас всё нормально». В голосе – откровенный упрек. Как дела у нее, спрашивать не стал…
На другой день пошла в ОВД. Благодаря удостоверению журналиста пустили к начальнику почти без проволочек. Но одного взгляда на него хватило Ольге, чтобы понять: ничего и здесь выяснить ей толком не удастся.
– Я по поводу произошедшего с Дмитрием Масляковым, – сказала.
– Да я догадываюсь, догадываюсь… Что ж, присаживайтесь, как говорится.
Начальник, полковник, был пожилой, грузный, явно нездоровый. Почему-то Ольга стала гадать, сколько раз он может подтянуться, пробежит ли три километра…
– Хочется прояснить ситуацию с Масляковым, – начала она. – Установлены ли те, кто избивал?
Полковник приподнял широкие плечи, и шея на секунду совсем исчезла.
– Идет доследственная проверка. Видимо, будет заведено уголовное дело…
– Видимо? Значит, еще не точно?
– Хм, дела не заводятся просто так… Заявление потерпевшего есть. Правда, обстоятельства не совсем ясны. Разговаривает он неважно, письменно излагает мысли еще хуже…
– Ну так челюсть сломана, сотрясение мозга…
– Данных, – с нажимом перебил начальник, – медицинской экспертизы пока я лично не видел. И вообще, пока я не имею никакого права распространяться.
Ольга изо всех сил уговаривала себя быть спокойной, уравновешенной, но все
– Но людям нужно хоть что-то знать. А то создается ощущение полной безнаказанности. Человек избит жестоко, не исключено, что останется инвалидом, а те, кто бил, – на свободе. Тем более – осужденные. Вообще, получается, свободно разгуливают за пределами колонии…
– Я бы на вашем месте не стал утверждать так однозначно. Подозреваемые, может быть, и есть, но в любом случае никто вам сейчас не назовет, кто это. И, – начальник кашлем прочистил горло, – и есть ли они на самом деле.
– Но почему же?
– Потому что это служебная информация.
– Господи! – Ольга всплеснула руками. – Повсюду эта служебная информация!
Полковник неожиданно светло улыбнулся:
– А что вы хотите? Эта гласность без берегов ни к чему хорошему не привела. Государство какое с ней развалили!.. Соответствующие службы, короче говоря, работают, о результатах будет доложено. И я бы, – голос полковника стал доверительным, – не стал безоглядно защищать Маслякова. Парень он непростой, крученый. С осужденными вел незаконную торговлю – покупал у них горючее, иногда на водку менял, цветной металл сбывал. Так что…
– Собирать металлолом – это теперь предосудительно?
– Ну, смотря как и что. Пиратским образом – конечно. Вот был случай не так уж давно: когда советские телевизоры вовсю выбрасывали, один умелец ходил по свалкам и доставал из них детали, в которых золото содержалось. Насобирал слиток приличный… В итоге получил реальный срок. Вот так… Алюминий, медь хоть и не золото, но тоже… Объемы важны.
– Ну так убирайте сами алюминий и прочее…
– Этим занимаются другие структуры, – снова посуровел полковник, – а мы следим за тем, чтобы не нарушался закон. Причем – откровенно не нарушался. Для дальнейшего есть прокуратура, следственный комитет.
– А лес топят по закону? – жестче заговорила и Ольга. – Скотомогильники?.. Вообще все это переселение так уж законно проведено?
– Ну, на заявления мы реагировали. К тем же Масляковым неоднократно выезжали, когда некие лица лезли к ним на предприятие.
– Некие лица… Вам известно, что это за лица.
– Порой удавалось задержать и привлечь к административной ответственности, порой – нет… Впрочем, меру виновности определяет, как известно, суд… Покажите нам стопроцентного преступника – мы его задержим.
Ольга вздохнула:
– Да я о других лицах. О другом вообще…
– Я вас не понимаю. – Полковник откровенно издевался. – Если у вас факты нарушения закона имеются – пишите заявление. Будем разбираться. – И он кивнул на стопочку чистой бумаги с лежащей на ней ручкой.
Ольга посмотрела ему в глаза; полковник спокойно, с полуулыбкой выдержал взгляд… Ольга поднялась:
– Ладно, понятно. По крайней мере, с делом Дмитрия Маслякова мы разберемся сами.
– Не волнуйтесь, и мы разберемся. То есть – соответствующие органы.