Зороастр
Шрифт:
Верховный жрец отпил из чаши и затем, наполнив оба кубка, подал их жрецам, стоявшим по правую и по левую его сторону. Те отпили в свою очередь и, пройдя один мимо другого, уступили свои места тем, кто стоял рядом с ними. Когда же обряд был совершен, верховный жрец запел великий гимн хвалы и весь хор стал вторить ему высокими, звучными голосами.
По мере того, как облеченные в белые одеяния жрецы провозглашали стихи длинного гимна, в глазах их загоралось все более яркое пламя и туловища их все в более усиленном ритме наклонялись из стороны в сторону. Снова и снова наполняли они золотые чаши и быстро передавали их по сомкнутым рядам, и чем больше каждый
Один из жрецов упал на пол с пеной у рта, с лицом, искаженным страшными судорогами, и члены его внезапно оцепенели и сделались неподвижны, как камень. Пятеро жрецов, схватившись за руки и повернувшись спиной друг к другу, кружились в бешеном вихре, выкрикивая имена архангелов бессвязными, отрывистыми звуками. Один, менее крепкий, выпустил руки своих соседей и растянулся на полу между тем, как остальные четверо, увлекаемые головокружительною силой своей пляски, повалились, наконец, на других жрецов, которые стояли, прижавшись к стене и бессильно размахивая головой и руками. Опрокинутые упавшими на них товарищами, эти в свою очередь упали на других и через несколько минут все жрецы уже валялись на полу с пеною у рта, в страшных конвульсиях, но все еще дико выкрикивая отрывочные стихи гимна. Воздух наполнился удушливым дымом от огня и лампад и, казалось, даже кровля храма заколыхалась на подпиравших ее столбах от неумолкаемого, неописуемого гула хриплых, визгливых голосов, как будто самые камни готовы были обезуметь и присоединить свои вопли к этим звукам исступления. Золотые чаши покатились по мраморным плитам и сладкий зеленый сок полился пенистыми потоками по гладкому полу. Сам верховный жрец, совершенно опьяневший и кричавший голосом, который напоминал вой умирающего дикого зверя, упал навзничь, ударившись о мраморный сосуд у подножия громадной ступки, и рука его погрузилась до самого плеча в мутные остатки гаомы.
Никогда еще беснование служителей храма не достигало таких пределов. Царь, сердито нахмурив чело, сидел неподвижно на своем троне; когда упал верховный жрец, Дарий приподнялся со стоном ужаса и отвращения. Но, повернувшись, чтоб уйти из храма, он вдруг остановился и задрожал.
Перед ним стоял высокий муж с неземным взором. Черты его были знакомы царю, хотя он не в силах был их припомнить. Лицо его казалось прозрачным от худобы, а длинные седые волосы, смешиваясь с огромною бородой, падали на полуобнаженные плечи и на голую грудь, едва прикрытые ветхим плащом. Казалось, пришелец не замечал Дария, созерцая с глубочайшим омерзением корчившихся в судорогах и утративших человеческий образ жрецов.
Вдруг руки его затряслись, и, стоя все на том же месте, у черного мраморного щита, как истинное олицетворение и воплощение рока, он заговорил голосом, который без всяких усилий покрыл собою весь этот отвратительный гул и визг.
— Я пророк Ахуры Мазды. Умолкните, говорю вам!
В одно мгновение смолк бессвязный гул, и наступившая вслед за ним мертвая тишина была не менее ужасна. Но мужество не изменило Дарию, и, он не побоялся заговорить:
— По какому праву называешь ты себя пророком? Кто ты?
— Ты знаешь меня и сам послал за мною, — но огненные глаза говорившего остановились на лице Дария, и царь затрепетал под этим взором. — Я Зороастр; я пришел возвестить истину тебе и этим презренным людям, избранным тобою жрецам.
Страх привел
Благоговейный ужас, который почувствовал Дарий при первом взгляде на Зороастра, опять сменился гневом, и царь выступил вперед, опираясь на рукоятку меча и как бы угрожая немедленною карой осквернителям храма.
— Вы — недостойные служители Ормузда, — гневно воскликнул он, — ибо вы опьянели от собственного жертвоприношения и оскорбляете храм Премудрого непристойными криками! Посмотрите на этого человека и скажите мне, пророк он или нет?
— Он лжец, это несомненно! — раздался из-за жертвенника голос верховного жреца, который хотел бросить вызов Зороастру под охраною священного огня.
— Он несомненно лжец! — повторили хором все прочие жрецы, повинуясь своему начальнику. — Он маг, идолопоклонник, лжец и отец лжи! Долой его! Убьем его пред жертвенником! Уничтожим неверного, дерзнувшего проникнуть в храм Ахуры Мазды!
Дарий вынул из ножен короткий меч и бросился между Зороастром и жрецами, но Зороастр схватил на лету острый клинок, словно это был тонкий стебель тростника, выдернул его из крепких пальцев Дария, разломал и бросил обломки к ногам царя. Дарий отшатнулся в ужасе, и вся толпа разъяренных людей, в глазах которых еще горело дикое возбуждение сбилась в кучу, как стадо испуганных овец.
— Мне не надо мечей, — сказал Зороастр своим спокойным, звучным голосом.
Тогда верховный жрец с громким криком побежал к жертвеннику и схватил головню из священного огня.
— Это Ариман, дух зла! Он явился сюда, чтоб сразиться с Ормуздом в его собственном храме! Но огонь Премудрого уничтожит его!
Однако под пристальным взглядом Зороастра жрец внезапно остановился, рука его как бы застыла в воздухе и толстая головня, дымясь, упала на землю и рассыпалась по ней тлеющими искрами.
— Не искушай премудрого Ормузда, дабы он не поразил тебя своим гневом, — торжественно произнес Зороастр. — Внемлите мне, служители храма, и исполните слова, нисходящие с небес. Снимите с жертвенника жаровню и высыпьте на пол золу, ибо огонь осквернен.
Жрецы повиновались, безмолвные и трепещущие, только верховный жрец не мог двинуться с места.
Когда жрецы погасили жаровню, разбросали уголья по полу и затоптали огонь, Зороастр приблизился к жертвеннику и обратился лицом к каменной ступке, помещавшейся на краю залы, на восточной стороне. Он положил длинные тонкие руки на плоскую поверхность жертвенника и затем медленно сдвинул их, и вот, между его пальцев, внезапно вспыхнуло мягкое пламя; все выше и выше поднималось оно и остановилось, наконец, посредине, высокое и прямое, как огненное копье, разливая тихое, белое сияние, от которого померк свет лампад и озарилось неземным, ослепительным блеском бледное лицо Зороастра.
Он отступил от жертвенника и окинул жрецов сверкающим взором.
— Если вы истинные служители Ахуры Мазды, воспойте вместе со мною хвалебную песнь, — сказал он, — Пусть слышат ее небеса, пусть вторят ей звезды в заоблачном мире.
Тогда, подняв очи и воздев руки к небу, он запел торжественный гимн, и голос его, спокойный и чистый, покрыл собой голоса всех других.
«Тот, кто истинно правит именем непорочности, пребывает в воле Ормузда».
«Премудрый Ормузд ниспошлет дары людям за дела, которые они совершат в мире во имя правды Господней».