Зов ангела
Шрифт:
Джонатан отнес сына в его комнату. Уже наступила ночь. Маркус вновь раскурил свой косяк и принялся дымить им на террасе, словно сигарой, ведя беседу с попугаем Борисом.
Джонатан порылся в морозилке и достал оттуда бутылку вишневой водки, подаренную одной русской клиенткой. Включив компьютер, он налил себе стакан этой живой воды, которая, согласно этикетке, была пропущена через березовый уголь, а затем профильтрована через слой алмазов.
И всего-то…
Он убедился, что все данные переписаны на жесткий диск. Это были даже не десятки, а сотни документов, которые Маделин унесла с собой. В общей
Джонатан открыл последние из загруженных фотографий: они были невыносимыми. Он начал сомневаться: неужели у него действительно есть желание и мужество, чтобы погрузиться в историю об исчезновении и убийстве ребенка?
Ответ был такой: нет.
Тем не менее он залпом проглотил стакан водки, налил себе второй и погрузился в весь этот ад.
Часть вторая
ДЕЛО ЭЛИС ДИКСОН
12
Элис
Это произошло зеленым и безумным летом. Фрэнки было двенадцать лет. Она не входила ни в какой клуб, ни во что-либо в этом мире. Она стала существом без привязанности, обходившим все двери, и ей стало страшно.
Тремя годами ранее
8 декабря 2008 года
Комиссариат Читэм, северо-восток Манчестера
Маделин повысила голос:
— Вы должны объяснить мне это более понятно, потому что я все еще ничего не понимаю. Почему вы ждали восемь днейи лишь потом сообщили о пропаже дочери?
Сидя перед ней, вся бледная и со спутанными волосами, Эрин Диксон корчилась на стуле. Ей было неудобно, она вся дрожала, моргала веками и мяла пластиковый стаканчик с кофе.
— Вы же знаете, какие они, эти подростки, черт их дери! Они уходят, они приходят. И потом, я же уже сказала: Элис всегда была независимой, она сама выкручивалась, она…
— Но ей же всего четырнадцать лет! — холодно оборвала ее Маделин.
Эрин покачала головой и попросила разрешения достать сигареты.
— Ни в коем случае! — отрезала коп, прищурилась и замолчала.
Ее собеседнице было тридцать лет (столько же, сколько и ей самой), но у нее отсутствовало несколько зубов, и ее лицо, освещенное холодным светом плафона, было обезображено усталостью и гематомами.
В течение часа, что она находилась в местном отделении полиции, Эрин последовательно прошла через все этапы: сначала слезы при объявлении об исчезновении дочери, потом агрессия и гнев, когда допрос затянулся и она оказалась не в состоянии выдать и двух членораздельных фраз, чтобы ответить на вопрос, почему она ждала целую неделю и не поднимала тревогу.
— А ее отец, он что об этом думает?
Эрин пожала плечами:
— Он уже давно исчез… По правде говоря,
Вдруг Маделин это все достало. Она пять лет работала в отделе по борьбе с наркотиками и прекрасно знала этот тип поведения: это волнение, эти бегающие глаза — все это были вопиющие признаки нехватки наркоты. Следы вокруг губ Эрин — это были ожоги, оставленные стеклянной трубкой. Миссис Диксон имела зависимость от крэка. Все, точка.
— Хорошо, мы с этим разберемся! — Маделин схватила свою куртку и табельное оружие.
Пока она была в кабинете своего начальника, ее коллега проводил Эрин до паркинга и зажег той сигарету.
Было уже десять часов утра, но небо, затянутое черными облаками, создавало впечатление, что день на самом деле еще не настал.
— Мы получили ответ из центра по чрезвычайным ситуациям, — сказал Джим, отключая свой мобильник. — Больницы не зарегистрировали никого по имени Элис Диксон.
— Я могла бы на это поспорить, — ответила Маделин, переключая скорость.
«Форд Фокус» сделал неожиданный разворот на мокрой мостовой. Автомобиль с включенной мигалкой и воющей сиреной ускорился в направлении к северным кварталам. Левая рука на руле, правая на радиопередатчике, Маделин давала первые указания: распространить фотографии Элис по всем комиссариатам полиции страны, передать информацию о ее исчезновении в прессу и редакции теленовостей, срочно собрать группу судебно-медицинских специалистов…
— Успокойся, а то мы взлетим на воздух! — прикрикнул Джим, когда Маделин опасно чиркнула колесами по бордюру тротуара.
— Тебе не кажется, что мы потратили уже слишком много времени?
— Вот именно, и десять минут тут ничего не изменят…
— Какой же ты придурок!
Они прибыли на перекресток небогатого квартала. Читэм-Бридж, с его рядами домов из красного кирпича, простиравшимися до бесконечности, выглядел типичным бывшим промышленным пригородом, ныне почти пустым. В последние годы лейбористы потратили немало денег на ремонт в северо-восточных кварталах, но Читэм-Бридж не особенно изменился. Многие дома были покинуты, большинство садов стояло в заброшенном состоянии, а кризис, душивший английскую экономику, отнюдь не исправлял это положение.
Если весь этот квартал не стоял на видном месте в туристических путеводителях, то что было говорить о Фарм-Хилл-роуд, блоке домов, где жила мать Элис. Это был настоящий анклав нищеты, подтачиваемый преступностью. Маделин и Джим последовали за Эрин Диксон к ветхим лачугам, населенным бездомными, проститутками и торговцами крэком.
Войдя в барак, Маделин почувствовала тошноту. Обстановка была мрачной и отталкивающей: матрас валялся прямо на полу, окна забиты кусками картона и фанеры, очень сильно пахло гнилой пищей… Очевидно, Эрин превратила свою квартиру в притон, для того чтобы получить немного денег от разных торчков, которым нужна была крыша над головой. Может быть, она и подозревала, что полиция может сунуть нос в ее жилище, но даже не потрудилась скрыть следы своей деятельности: самодельная трубка из пивной бутылки валялась на подоконнике рядом с пустыми банками и пепельницей, в которой покоился на три четверти выкуренный косяк с марихуаной.