Зов Чернобога
Шрифт:
А Твор вдруг вспомнил странную беседу, подслушанную им в избе Чернобога. Отрок мало что из нее понял, тем более что собеседники часто переходили на шепот, а потом ржали, словно некормленые лошади. Но кое-что Твор все же усек, особенно что касалось засады, в которую должен был угодить охотничий отряд соседей. Вообще, от той беседы пахло большой подлостью, жаль, Твор всего не расслышал.
— Ну, идем тогда, что сидеть? — Он потянул сестру за руку.
— Идем, — согласилась та и вслед за братом зашагала к реке по натоптанной тропке. Перейдя реку, они пошли лесом, стараясь выискивать места со слежавшимся снегом. Можно было бы прихватить с собой лыжи из охотничьей заимки, что осталась на том берегу, — да только что толку весною от лыж?
— Как думаешь, встретим до ночи кого-нибудь? — на ходу обернулась Радослава. Теперь уже она шла впереди, сменив подуставшего брата.
— Может, и встретим, — пожал плечами тот. — А может, и нет. Но все же надо идти побыстрее. Вряд ли погонщики осмелятся сунуться далеко в чужие земли.
— У беглецов — тысячи дорог, — ответила девушка поговоркой, — а у погони — одна. Пускай-то попробуют сыщут нас в этом лесу! Эх, еще знать бы — далеко ль до рода куницы?
— Далеко, — махнул рукою Твор. — Охотники говорили — три дня пути, это если по тропкам.
— Ну, три дня — это немного, — усмехнулась Радослава. — Вот только что кушать все это время будем? У меня никакого оружия нет.
— А у меня — вот! — Твор выхватил из-за пояса нож. — Прихватил у волхвов.
— Молодец, — похвалила сестрица. — Теперь уж и лук соорудим, и стрелы. Рябчика попытаемся запромыслить, а если повезет, то и зайца.
— Знамо дело, запромыслим! — поддержал сестру Твор. — Ужо в лесу не помрем с голоду.
Так они и шли, лишь ненадолго останавливаясь для отдыха, до самого вечера, когда стемнело так, что уже вообще ничего не было видно. Развели небольшой костерок — на поясе Твора нашлись и трут и огниво, — согрелись, наложили лапника под раскидистой елью, лапником же и укрылись, да так и заснули, тесно прижавшись друг к другу, надеясь лишь на милость богов. С черного неба смотрели на спящих холодные звезды, одинокий лис ходил вокруг ели кругами, жадно принюхиваясь к непонятному запаху. Ходил-ходил, да так и не осмелился подойти ближе.
А вернувшиеся с капища волхвы были вне себя — птичка-то, оказывается, улетела!
— Сожрут ее волки в лесу, вот увидите, — мрачно произнес Колимог. — Правда, могут и словить охотники. Девка красивая — хазарские купцы по весне много бы серебра за нее дали.
— Вот уж это меня меньше всего беспокоит, что там с ней станется. — Чернобог с нехорошей ухмылкой оглядел притихших волхвов. — Дело в другом. Кого мы сегодня принесем в жертву? Ведь требище уже назначено.
— Найдем другую — мало ли девок?
— Нет, не стоит опрометью, братие!
— Так, может, отложить?
— Верно, сестрица Хватида. Пустите слух — дескать, сам Род спустился с небес и забрал к себе деву, сказал, что через месяц вернется за другой. Великому богу нужно много жен. — Чернобог натужно засмеялся, но глаза его пылали гневом. — Лучше бы тебе стать добычей волков, дева, — злобно прошептал он, когда все удалились. — Ибо я не прощаю насмешек и дерзости. Никогда.
К утру так радовавшая беглецов погода изменилась. Задул ветер, пригибая к заснеженной земле голые ветви кустарников, темные серые тучи затянули небо, пошел снег, быстро превратившийся в буран, такой, что не стало видно ни зги.
— Скорей под деревья. — Прикрывая глаза рукой, Твор потащил сестру в чащу. — Отсидимся, а уж потом — дальше.
— Да, пожалуй» и правда стоит переждать ненастье. Экая пурга кругом! А ветер? Так и воет, словно стая злобных волков.
Ураган к вечеру кончился, и на темном небе вновь загорелись звезды. Только вот, похоже, беглецы; сбились с пути, который и так-то представляли себе весьма приблизительно. Ну, где-то там, во-он, может, за теми холмами, за тем дальним лесом, и есть селенья куниц. А не там, так чуть дальше. Шли, шли, да оказалось — совсем не туда. Лес становился все гуще, елки сменились дубравами и кленовыми рощами, холмы стали выше, а овраги глубже, и все чаще попадались
Издав громкий рык, медведь встал на дыбы перед Радославой, разведя в стороны когтистые передние лапы. Маленькие глазки зверя искрились лютой злобой. Миг — и девушка будет разорвана на куски кровавого мяса. Твор с воплем бросился к сестре, понимая уже, что не успевает и что его ножичек ничто для такого матерого зверюги. Радослава не спускала с медведя глаз. Словно бы удерживала его взглядом, знала — от медведя не убежишь, поймает и растерзает. И все же не удержала. Зверь шагнул вперед, навис над девушкой мохнатой смердящей горою, отгоняя набросившегося на него Твора, лениво махнул лапой. Отброшенный со страшной силой, отрок отлетел далеко в кусты. Зверь раскрыл пасть… И вдруг, завопив, словно человек, повалился на землю. Дернулся пару раз и затих. Отошедшая от страха Радослава подошла ближе — зверь был мертв, а из левой глазницы его торчала длинная боевая стрела! А позади, у елей, кто-то смеялся. Девушка обернулась и увидела статного красивого парня, русоволосого, худощавого, но — видно было — жилистого, сильного, привычного к невзгодам. Парень стоял, широко расставив ноги и держа в опущенной левой руке тяжелый составной лук с накладками из лосиных рогов, смеялся. Хохотал даже, словно никогда еще не видал ничего смешней разъяренного медведя.
— Ну, хватит ржать-то, — краем глаза увидев, как из кустов выбирается Твор, хмуро прикрикнула на парня Радослава.
— Извини. — Незнакомец пожал плечами. — Больно уж смешно получилось.
— Куда уж смешнее…
— Как этот медведюга на тебя шел, лапы расставил — словно полюбовничек на свидание, жуть как похоже.
— Тебе б такого полюбовничка.
— Да не сердись ты… Издалека пробираетесь? — Парень бросил быстрый взгляд на охающего Твора.
— Тебе какое дело? — не сдавалась Радослава.
— Да никакого, — пожал плечами незнакомец. — Просто спросил. Интересно, куда это вы на ночь глядя идете?
— Куда надо, туда и идем.
Твор присел перед мертвым зверем.
— А медведь-то матерый! Эвон — шерстяга – то. А уж когти… Неужто такого зверюгу можно стрелой завалить?
— Можно, — усмехнулся парень. — Правда, не всякой. Это ромейская стрела, ее используют против катафрактариев.
— Против кого? — удивленно переспросил Твор.
— Катафрактарии — это закованные в тяжелую броню всадники, — терпеливо объяснил незнакомец и кивнул на зверя: — Свежевать будем?
Радослава фыркнула:
— Свежуй, если тебе надо…
— Да я б освежевал. — Парень присел на корточки. — Просто думал, что вы мне поможете.
— Конечно, поможем! — Твор незаметно погрозил кулаком сестре. — У меня и нож имеется. Острый.
— Ну, тогда за дело… Чего зря стоять?
— И то правда…
Твор с незнакомцем ловко сняли с убитого зверя шкуру и вырезали лучшие куски мяса — больше было не унести, хотя жаль — сожрут волки да лисы. Радослава не выдержала и тоже принялась помогать, ловко раскладывая на снегу только что отрезанное мясо.