Зов Чернобога
Шрифт:
— Но вы же уничтожили его в Ирландии!
— Выходит, не до конца…
— Что же вы не отрубили ему голову и не проткнули тело осиновым колом? — Супруга Вещего князя выказала недюжинные знания относительно борьбы с нечистью. Впрочем, в Норвегии все это знал почти каждый.
— Не отрубили и не проткнули. — Хельги покачал головой. — Доверились хранителям законов — брегонам, уж они, казалось бы, должны были ведать все.
— А друид все же оказался хитрее!
— Но он теперь не имеет тела, не имеет волшебного камня, и сила его ничтожна!
Сельма обняла
— Все равно еще попытается мстить!
— Уже попытался, если верить снам. — Князь поднялся на ноги и, накинув на плечи плащ, подошел к оконцу, забранному свинцовой рамой с плоским италийским стеклом. В черном ночном небе над Подолом и Градцем вдруг полыхнула зарница. Кроваво-алая, она пронзила все небо, а затем прогремел гром.
— Гроза. — Встав рядом, Сельма прижалась к мужу. — Ужа третья… Говорят, теперь воды в озерах и реках станут теплыми и можно будет купаться. Хочу свести дочерей на реку… Им так нравилось в прошлом году…
— Своди, — улыбнулся князь. — Но будь осторожна. Впрочем, я наказал стражам… Кажется, лет через семь-восемь нашим зятем станет франкский королевич Карл.
— Да, пока ты ездил в полюдье, я приняла еще одно посольство франков… И были посланцы с родины, от косматого Харальда. Он уже подчинил себе почти всю страну, от Трендалага до Вика… Многих выгнет. Ты знал когда-то Рольфа Пешехода?
— Лично не знал, но слыхать о нем приходилось.
— Так вот, Харальд изгнал Рольфа из Норвегии, обвинив его в кражах скота. Рольф сильно обиделся и рыщет с верной дружиной вдоль побережья.
Хельги покачал головой. Честно говоря, далекие норвежские дела тревожили его гораздо меньше, чем события в Гардаре. Еще бы…
— Харальд поклялся не стричься, пока не покончит со смутой.
— Покончит, — улыбнулся князь. — Харальда поддержат ремесленники, купцы, бонды… А несогласные уйдут в морские конунги. И мне снова станет жаль Англию, Ирландию и побережье алеманов и франков… Правда, сейчас я озабочен не тем. Худые вести идут с Ладоги.
— Я знаю, ты говорил. Нужно идти походом.
— Да… Но часть дружины настроена воевать с ромеями! Их можно понять — добычи там куда больше. Может быть, обождать с Ладогой до зимы?
Сельма нахмурилась.
— Думаю, не стоит. Если друид вновь начал вредить тебе» то время будет работать на него. Откуда ты знаешь, что он сейчас не в ладожских землях и не мутит там народ?
— Не знаю, — кивнул князь. — Но предполагаю. Однако ты зря называешь его друидом. Это лишь бледная тень того, что было. В прямом столкновении он неминуемо проиграет. Да и так — ну на что он сейчас способен? Проникать в чьи-то души — и то лишь краем, на время?
— Ты так уверенно говоришь…
— Я — тот, кто знает. К тому же я чувствую послание Магн.
— Магн? — Сельма вопросительно вздернула брови.
— Магн дуль Бресал, девушка-жрица, которую когда-то смертельно обидел друид. С тех пор она мстит ему, как может.
— Так она сейчас где? В Ирландии?
— Нет. Намного, намного дальше…
Хельги улыбнулся и посмотрел в окно. Бушевал ветер, гнал по небу низкие
— Красиво как! — восхищенно произнес князь. Сельма кивнула:
— Мне тоже нравится это буйство Перуна!
— Перуна? —• Хельги усмехнулся. — Ты назвала славянского бога и даже не вспомнила о родном громовержце Торе!
— Знаешь, я уже начала забывать наших богов, — взяв мужа за руку, призналась Сельма. —
Мне кажется, они слишком кровавы… Здешние проще, добрее, хотя и не менее могущественны.
— И им начинают приносить кровавые жертвы… Частые жертвы, чего раньше не было.
— Друид?
— Может быть… Хотя мало ли амбиций у местных волхвов? Друид немощен, от него осталась лишь черная душа.
— Все равно. — Княгиня вздохнула. — Знаешь, есть такая местная поговорка — капля камень точит. Сегодня в одном месте мятеж, завтра в другом недовольство, потом вдруг хватишься — и нет уже власти. На твоем месте я бы не откладывала поход в Ладогу. Лучше прижать змею сразу, иначе поднимет голову и высунет ядовитое жало.
Хельги повернулся и, заключив супругу в объятия, крепко поцеловал ее в губы.
— Хочу сказать тебе, Сельма… Ты очень умна.
— Можно подумать, раньше ты этого не знал?
Князь тихонько рассмеялся:
— Знал, конечно… Но, признаться, не думал, что из тебя выйдет такая хорошая правительница!
— Идем спать, — пряча довольную улыбку, прошептала женщина.
— Спать? — Хельги подмигнул ей. — А может быть, займемся чем-нибудь поинтересней?
Гром гремел, и молнии сверкали над Киевом, над Почайной, над Глубочицей и Притыкой, над могучим Днепром. Наконец пошел дождь, захлестал тугими струями по крышам на Подоле, на Копыревом конце и Градце, на пристани и Щековице. К утру ливень разошелся настолько, что стражники на воротной башне перестали пристально вглядываться вдаль, все равно– ничего не было видно. В это самое время к дальним мосткам у впадения Глубочицы в Притыку, невидимый из-за начавшегося ливня, быстро приближался челнок, небольшой, но вместительный и крепкий. По узорчатой изукрашенной корме, рогожке, надежно прикрывающей дно, тщательно выделанным веслам видно было, что владелец суденышка немало им гордится. Несмотря на дождь, он продолжал грести, пока не оглянулся, приложив руку к глазам. Повернул к берегу, пошевелил рогожку.
— Вставай, человеце!
Из-под рогожки проворно выбрался старец — седой, но еще вполне крепкий и сильный. Старец был в обычной одежке смерда — пестрядинная рубаха, кожушок из овчины, лапти, сермяжная сума за спиною. Только глаза смотрели не по-крестьянски пронзительно, недоверчиво, иногда вспыхивая злобой. Седая всклокоченная борода, длинные, мокрые от дождя космы, серьга в виде мертвой головы в левом ухе, на шее, под рубахой, спрятано от нескромных взглядов серебряное ожерелье — давно это ожерелье приметил владелец челнока, но не расспрашивал — заплатил старик щедро. Да и как не заплатить — почитай, с самых верховий плыли.