Зов красной звезды. Писатель
Шрифт:
— Да, так устроен наш мир, — сказал Сирак, порываясь встать.
— Ты уже уходишь? — спросила Себле потупившись.
— Но я не говорю тебе «прощай»!
— Разве?
— Как только я закончу первую главу моей книги, я принесу ее тебе, — сказал Сирак.
— А все остальное тоже будешь давать читать? — Она сглотнула слезы.
— Всегда.
— Ну почему ты так торопишься? Давай поговорим немного, — робко попросила она.
— О чем?
— О твоих планах на будущее, — сказала Себле не задумываясь.
— Ох, ну какие планы могут быть у писателя? — Сирак задумался. — У меня нет других планов в жизни, кроме того, чтобы жить. Цель жизни — это сама жизнь. И пусть в этой короткой и прекрасной жизни я не буду иметь дома, как не имел его Авраам, пусть моя могила останется неизвестной, как могила Моисея. Жить, писать, надеяться на будущее и уметь понимать прошлое — вот чего я хочу. Я не буду строить планов не только жизненных, но и творческих. И буду писать, лишь когда возникнет внутренняя потребность. Счастливо! — Сирак стремительно вышел из комнаты, даже не оглянувшись, словно боялся превратиться в соляной столб, как жена Лота. Себле проводила его глазами, полными слез.
ГЛАВА 17
Вернувшись домой после работы, Сирак увидел, что на месте старого стоит красивый новый стол, а рядом новое удобное кресло, обтянутое зеленой кожей.
Все в доме блестело и сверкало. Полы натерты воском, запах которого приятно освежает воздух. Сын уже уснул. «Просто чудеса какие-то!» — удивился Сирак. Цегие хлопотала по дому.
— Откуда мебель? — спросил он.
— Из магазина.
— А деньги? — недоумевал Сирак.
— Это из тех, что я берегла на саван, — ответила Цегие.
— Тебе сообщили, что теперь не будет смерти? — усмехнулся Сирак.
— А разве нынче не объявлена война болезням?! И разве не бывает так, что даже нищий не успевает истратить свои гроши? Надо жить сегодня, — сказала она.
Вошла Вубанчи в красной кофте поверх национального платья с нарядной, вышитой шелком каймой.
— Что это ты так нарядилась? — спросил Сирак. Вубанчи засмущалась.
— Госпожа подарила мне эта платье за то, что я хорошо сдала экзамены. — Она наклонилась, чтобы поцеловать колени хозяину, и Сирак успел поцеловать ее в щеку.
— Носи на здоровье! — сказал он, не переставая удивляться переменам, которые произошли с женой. Обратившись к ней, он похвалил вотт. На этот раз Цегие сама решилась зарезать курицу, потому что все трое мужчин, которые проходили мимо и которых она хотела попросить это сделать, не имели на шее амулетов.
— Наверное, потому так вкусно получилось, что это твоя работа, — пошутил Сирак.
— Но мне было очень страшно, — призналась Цегие.
— Не бойся, не обрушатся несчастья на дом, где женщина зарезала курицу. Все это предрассудки. И страх твой без причины.
— Боже праведный! — произнесла Цегие и перекрестилась.
— Бога сделал сам человек, потому что он слаб телом и оттого подвержен чувству страха, — сказал Сирак.
Цегие снова перекрестилась.
— Умоляю тебя, Цегие, — продолжал Сирак, — перестань креститься. Неужели ты действительно веришь в то, что существует бог-плут, который одних делает здоровыми, других — больными, одних — богатыми, других — бедными, кому-то дарует царство небесное, а кого-то посылает в ад?
Цегие опять перекрестилась и встала.
После ужина (который в этот день, кстати, был подан вовремя) Сирак сел к новому столу, в новое кресло. Он разложил бумагу и показался самому себе похожим на бойца, возвратившегося на поле битвы.
Он боялся, что трудно будет снова браться за тему, которую когда-то начал. Но он ошибся. Перо не хромало. Строки текли словно реки. Мысли рождали одна другую. Горели, словно свечи. Туман уступал место зареву, а зарево — свету. Появился Агафари — как и раньше, посмеиваясь. В руках он держал знамя борьбы с ангелом смерти.
— Хочешь чаю? — спросила Цегие.
— С удовольствием! А который теперь час?
— Двенадцать уже пробило, — услышал он в ответ.
Сирак просидел за работой четыре часа, но не чувствовал ни малейшей усталости. Цегие принесла чай и села рядом. Взглянув на нее, Сирак вдруг словно заново увидел ее красоту, давно им забытую. «Где мир и любовь, там и красота. В жизни так много прекрасного», — подумал он и явственно почувствовал вкус радостей и страданий, которые пережила Цегие.
— Как успехи? — вдруг спросила она мужа.
— В чем? — удивился он.
— Да в твоей работе.
— Все идет хорошо, — ответил Сирак и взял ее за руку.
Она сжала его пальцы и спросила:
— Скоро думаешь закончить?
— Жизнь коротка — творчество бесконечно, — задумчиво сказал Сирак. — Хочешь, я прочту тебе то, что написал?
— Если только ты не устал, — ответила Цегие.
— Любимая работа не может утомить. — Он с удовольствием прихлебывал чай. — Но читать я буду при одном условии: если ты согласишься…
— С чем? — спросила она, привычным жестом поправляя косынку.
— Переписать потом мою рукопись.
— От руки? — удивилась она.
— Да, мне нужны две-три копии…
— Может, ты научишь меня печатать на машинке?
Сирак не поверил своим ушам. Он взял ее за мизинец, как делают дети, когда мирятся, и нежно поцеловал его.
Допив чай, он внимательно посмотрел на Цегие.
— Значит, завтра и начнем?
— Я уже предвкушаю, как буду перепечатывать твою работу! — радостно сказала она.