Зов красной звезды. Писатель
Шрифт:
Вдруг Цегие расхохоталась.
— Ну и дела! Сидит как на раскаленной сковородке. Чечевица сгорела, а он смеется!
Сирак даже глаза зажмурил. Началось. К счастью, в комнату вошла Вубанчи с тетрадями и карандашом в руках. Она теперь училась в школе. Сирак обрадовался ей, словно она была голубем мира.
— Как твои экзамены? — поторопился спросить он. Она раньше говорила ему, что у нее должны быть экзамены.
— Все в порядке, — ответила служанка.
— Ты молодец! — Сирак подошел к ней и пожал руку. Потом достал из кармана шариковую ручку и протянул
Цегие взглянула на него пронизывающим взглядом.
— А как ею писать? — Вубанчи с любопытством разглядывала ручку.
— Очень просто! Вот смотри! — Он нажал на кнопку, показывая, как надо ею пользоваться.
Вубанчи радостно закивала.
— Тебе в школе нравится? — продолжал Сирак.
— Очень. Мне кажется, я становлюсь человеком.
Сирак потрепал ее по плечу.
— Скоро наступят времена, когда все будут грамотными. Ты старайся читать побольше. Я буду давать тебе книги, ладно?
Не успел он закончить фразы, как Цегие, насмешливо вытянув губы трубочкой, произнесла:
— Дынке научилась читать и тоже стала человеком! Матушка родимая, вот смех-то! — Потом, повернувшись к служанке, строго сказала: — Иди-ка лучше вытряхни угли из жаровни. И тесто целый день стоит, так и не подошло до сих пор. Думаешь, кого оно ждет? Не меня. И кофе надо купить… Вот тебе деньги, шевелись!
Отдав приказания, она постучала пальцами по столу и, обратившись к мужу, сказала:
— Из всех современных лозунгов особенно один я от души поддерживаю: «Труд сделал человека человеком».
Сирак промолчал. К чему отвечать на язвительные слова. Может, еще все обойдется и удастся избежать скандала. Из соседнего дома донеслись возгласы ликования.
— С чего бы это в Квартале Преданий и вдруг радость? Хотя радость ли это? Ведь даже смех наш напоминает плач, — сказала Цегие.
«А какое может быть горе?» — хотел спросить Сирак, но воздержался. В дом, запыхавшись, вбежала Вубанчи.
— Вернулся ато Беккеле!
— Кто это? — спросил Сирак.
— Сосед, который был на фронте.
— Неужели? — обрадовался Сирак. Он вспомнил вдруг, что собака не воет уже целую неделю. Он тут же решил идти поприветствовать его, а заодно и спастись от надвигающейся грозы.
— Куда это ты? — строго спросила Цегие, когда Сирак направился к двери.
— К Беккеле.
— Я хотела поговорить с тобой, — раздраженно сказала она.
— Что же тебе мешало до сих пор?
— Я не тороплюсь. Успеем, когда вернешься.
— Хорошо, — сказал Сирак, а про себя подумал, что сегодня жена сильно не в духе. Он не сразу пошел к соседям. Зашел в магазин, купил ареки и только тогда направился к их дому.
Еще издали он увидел, что там полно людей. Казалось, вся округа собралась у соседей. Конечно, не обошлось и без госпожи Алтайе, сверкавшей своим золотым зубом. Господин Бырлие был уже навеселе. Жена Беккеле с благодарностью приняла от Сирака угощение, не переставая приговаривать, зачем было беспокоиться. Хромой господин Мандефро, как всегда, с почтением приветствовал Сирака, называя его учителем.
— Это о нем мы сейчас говорили.
— Значит, это вас беспокоил Чило Мадер? — засмеялся хозяин, ярко сверкнув белоснежными зубами — так ослепляет остро отточенная сабля при свете полной луны. Беккеле очень шли густые черные усы. Волосы у него тоже были густые, хотя и редеющие уже на висках.
— Да, пес выл на весь квартал, — сказал Сирак, переводя взгляд с хозяина на собаку.
— Порой лучше вырастить собаку, чем человека, — значительно сказала госпожа Алтайе. Все дружно закивали ей в поддержку.
Вдруг мальчишка заплакал.
— Что с ним случилось? Все время капризничает, — сказал Беккеле, пытаясь его успокоить.
— Соскучился. Дети ужасно скучают, — сказала госпожа Алтайе.
Подошла мать, и ребенок сразу затих у нее на руках.
— Иди ко мне, Абьёт! [64] — позвал его отец и протянул руки. Мальчишка снова потянулся к отцу.
— Я же сказала вам, что он соскучился по матери, — торжествуя, объявила госпожа Алтайе. Теперь жалобно завыл, будто заплакал, Чило Мадер. Сирак внимательно посмотрел на него — пес застыл, как изваяние, у ног хозяина. «Может, ревнует?» — подумал Сирак.
64
Абьёт — революция.
Беккеле, раскачивая на ноге сынишку, поблагодарил Сирака за подарок.
— Было о чем говорить! — возразил Сирак. — Мы все в долгу перед такими, как ты…
— Когда знаешь, что за тобой прочный тыл, то и воюешь хорошо! — сказал Беккеле, оглядывая гостей. — Удивительно, даже несчастный слепой нищий не раз, приходя в дом, предлагал помощь моей жене. Да и все остальные не оставляли моих домашних. Да за такой народ не только один раз, но и десять раз умереть не жаль.
Подали телля. Затем ареки и катикалу. Было и пиво. Каждый принес, что смог. Сирак был тронут словами Беккеле и спросил:
— Ты вернулся совсем или скоро опять на фронт?
— Я прибыл по делу и очень тороплюсь назад.
— Почему? — с недоумением спросил Сирак.
— Товарищи мои там, в окопах. Как вспомню о них, сердце, кажется, распинают. Я еще не выполнил свой долг, — сказал Беккеле.
— А как же семья? Им без тебя здесь трудно.
— Ради их счастья мы и боремся. Если я погибну за революцию и за единство нашей родины, то это ради того, чтобы их завтрашний день был светлым. А что я могу сделать для их счастья, оставаясь здесь? Мое отсутствие особенно не меняет их жизни. Благодаря народу и революционному правительству у них все есть.