Зов крови

Соот'Хэссе Нэйса

– Смотри. Два народа приветствуют нас.

Антор снова оказался лицом к толпе, но увидел лишь те же ненавидящие взгляды и недовольное перешёптывание. Но вот грудь вампира за спиной внезапно показалось ему непоколебимой стеной, сквозь которую не пролетит ни один отравленный болт. Руки Данага перебрались ему на плечи, едва заметно сжимая. Горячее дыхание прошлось по загривку, заставляя пробежать по позвоночнику лёгкую дрожь.

– Что это значит? – спросил он, оборачиваясь к вампиру, но тот уже не смотрел на жениха.

Данаг отстранился и шагнул к алтарю.

По общему согласию, церемонию проводила верховная жрица Эления. Данага попросту не интересовала такая ерунда. Для него всё складывалось как нельзя более удачно. Он пришёл взять плату, и он собирался получить её, пусть и не так сразу, как хотел бы. Он собирался найти себе красивую игрушку на ночь – что ж, разве могла быть игрушка забавнее, чем разъяренный и униженный, прекрасный, как бутон фиалки, молодой король дроу? То, что вместе с игрушкой он приобретал и супруга, заботило его не сильно. Брак сулил пошатнувшийся было баланс, а терпеть бытовые невзгоды Данаг не собирался – всегда можно отправить супруга куда-нибудь подальше, или уехать самому.

Эления медленно и торжественно оглашала ритуальные молитвы. Два слова «Да» скрепили брак, не нужный никому из женихов. Данаг тут же скользнул к Антору, подхватывая под руку, и собираясь поцеловать, но прочёл в глазах супруга такую ледяную ненависть, что даже Древнему вампиру стало не по себе. Он решил, что ещё успеет насладиться этим редким цветком и, притянув к себе кисть дроу, коснулся губами его пальцев. Кажется, этот поступок поразил Антора куда больше, чем поразил бы поцелуй в губы. Но он ничего не сказал.

Прошло три часа торжеств и празднеств, проведённых по ритуалам обоих народов. Кроме прочего, коронацию новоявленного короля дроу решили совместить со свадьбой, так что ночь грозила оказаться бесконечной: главы домов дроу и представители кланов вампиров тянулись длинной чередой, преподнося одну жертву за другой.

Данаг скучал в своём кресле, но лицо его казалось безупречной скульптурой, высеченной из мрамора.

Антор скучать не мог. В каждом лице, склоненном к его ногам, он искал признаки предательства, планировал, кого следует оставить, а кого убрать, пытался свести воедино потери и распланировать следующие шаги. Когда церемония подошла к концу, он едва мог думать или стоять. Он не заметил, как ноги вынесли его из опустевшего зала в промозглый тёмный коридор, и снова на плечах из ниоткуда возникли тёплые руки.

– Вы устали, мой король?

Тьма, как хотелось поддаться этим рукам и свалиться прямо тут.

– Нисколько, - ответил он ледяным тоном.

– Тогда вы покажете мне мои покои?

Антор развернулся и сверкнул в полумраке глазами, полными ярости.

– Для этого есть слуги, наместник. Я же, в соответствии с ритуалом, собираюсь уединиться, и подготовиться к ночи… - последнее слово он выплюнул с отвращением, - любви.

– Как пожелаете, – легко согласился Данаг. Он склонился в насмешливом полупоклоне и двинулся прочь.

***

Оказавшись в своих апартаментах, Антор с яростью сорвал с себя бесполезные серебряные побрякушки, непослушными пальцами

расстегнул крючки дорогого камзола и швырнул его на пол. На ходу сдирая с себя остатки одежды, он прошёл в купальню и рухнул в горячую воду, пахнущую мхом и горными цветами.

Некоторое время он лежал, не двигаясь, и смотрел в потолок разукрашенный старинной мозаикой. Здесь, в монастыре Кален-Дзор, вот уже две тысячи лет совершались браки между королевскими особами. Сюда же прозревшие короли и королевы отправляли неугодных консортов, когда приходило время. Стены Кален-Дзор видели трагедии и предательства, ненависть и разлуку… но вряд ли они когда-то они видели любовь.

Антор неожиданно с неимоверной ясностью ощутил, что этот день, показавшийся ему путешествием на тот свет, станет лишь ещё одной фреской в череде картинок на потолке Кален-Дзор. Спустя три тысячи лет никто не вспомнит имён брачующихся, и никто никогда не спросит, были ли счастливы двое, попавшие в сети общей судьбы.

Пройдут века, бархатные камзолы истлеют и превратятся в прах… Но они, бессмертные, властны над своей судьбой. Хотят они того или нет, теперь они связаны навеки. Так стоит ли превращать свою и чужую жизнь в ад, только ради ненависти, потерявшей смысл?

Антор вздохнул и опустил веки. Протянув руку он коснулся бортика бассейна, намереваясь взять в руки губку и всё же подготовить себя к встрече с супругом. Вместо этого пальцы его столкнулись с тонкими холодными руками, и Антор резко открыл глаза.

– Эления, - выдохнул он, не зная, следует ему успокоиться, или быть настороже.

Капюшон жрицы наконец оказался спущен на плечи, и Антор мог видеть её синие глаза в обрамлении ритуальных татуировок. Среброволосая, как большинство дроу, с точёными аристократическими чертами лица, Эления вполне могла бы считаться одной из прекраснейших женщин при дворе, если бы не этот ледяной и бесстрастный взгляд, и такой же равнодушный голос.

– Согласно ритуалу, - сообщила она без единой эмоции, - я должна проверить, чиста ли невеста.

Антор крепко сжал её запястье, до крови впиваясь ногтями в кожу незваной гостьи.

– Но я полагаю, - добавила она всё так же ровно, - что в нашем случае я ничего не узнаю. Так что я просто помогу тебе смыть грязь и расскажу о том, что ждёт тебя впереди.

Антор продолжал буравить её яростным взглядом, но запястье отпустил.

– Это тоже – часть ритуала? – язвительно спросил он.

– Именно так.

– Тогда уволь, я знаю, что делают в постели мужчина и женщина. И догадываюсь, как провернуть то же самое двум мужчинам.

Эления быстро и холодно улыбнулась.

– Но ты не знаешь, в чём смысл действия, ждущего тебя впереди.

– Надеюсь, я не услышу сейчас легенду о вечной душе мира и необходимости продолжать род?

Эления явно не оценила юмора. Она неподвижно ожидала, пока Антор успокоится. И только затем заговорила:

– Древних вампиров довольно мало,- сказала она, - но те, что есть, собирают столько магической силы, что не могут вместить её в себе, – жрица замолкла.