Зов Леи

Время: -9 275 лет от даты обнаружения сигнала.

Местоположение: Исследовательская лаборатория центрального города Атариона.

Город утопал в хаосе. Кроваво-красное сияние заливало небо, отражаясь в высоких зеркальных башнях, некогда символизирующих мощь и гордость Атариона. Теперь эти башни были лишь напоминанием о тщетности их амбиций. Снаружи доносились крики, гул разрушений и зловещий рев приближающихся боевых машин.

Иан стоял в центре своей лаборатории, его руки дрожали, пока он набирал последние

команды на пульте управления. Его лицо было измождённым от недель бессонной работы, но в голубых глазах светилась твёрдая решимость. Перед ним возвышалась колонна – величественное творение, их последняя надежда. Её поверхность покрывали сложные узоры, мерцающие в приглушённом свете, как будто сама колонна была живым существом.

– Противник достиг периметра здания. Ожидаемое время проникновения – 4 минуты 37 секунд, – раздался ровный, точный голос. В пространстве зажглась голограмма, очертив силуэт женщины. Это была Талиа – искусственный интеллект, созданный для управления проектом. Её форма проецировалась с центрального модуля: гладкие черты лица, ясный, нейтральный взгляд и статичная поза, лишённая излишней мимики.

– Этого хватит, – хрипло ответил Иан, не отрываясь от панели управления.

– Вероятность успешной активации колонны при текущем темпе работы: 87 процентов. Вероятность эвакуации при приоритете вашей безопасности: 63 процента. Рекомендация: завершить загрузку и эвакуироваться, – произнесла Талиа ровным голосом.

– Нет, – резко ответил Иан, не прерывая работы. – Это не просто устройство. Это послание. Я не уйду, пока не завершу.

– Анализ выявляет значительные риски. Ваша смерть снизит вероятность успеха проекта до 12 процентов, – продолжила Талиа.

– Если я уйду сейчас, это не будет иметь значения, – тихо ответил Иан. – Ты знаешь, мы построили колонну, чтобы сохранить знания, а не вызвать их. Мы не знали, что они воспримут её как зов. Теперь мы обязаны это исправить. Мы открыли им путь сюда. Мы обязаны это исправить.

– Констатирую, что ваш выбор основывается на эмоциональных приоритетах, а не на рациональной оценке, – заметила Талиа.

Иан остановился на мгновение, бросив на неё взгляд.

– Возможно. Но это единственный шанс, который у нас есть.

Его голос стал тише, и в нём зазвучала едва уловимая нотка благодарности.

– Ты знаешь, Талиа, ты была не просто инструментом. Ты мой партнёр.

Голограмма замерла на мгновение, будто обрабатывая его слова.

– Ваше заявление не имеет функционального значения, но… принято, – ответила она.

Последние команды были введены. Колонна начала излучать мягкий золотистый свет, заливая лабораторию теплом. Иан в последний раз оглядел свою работу, его сердце сжималось от осознания неизбежности.

– Противник проник в здание. Время до контакта: 1 минута 15 секунд. Подтверждаю активацию колонны. Эвакуация ещё возможна, – сообщила Талиа.

Иан тяжело вздохнул, закрывая капсулу.

– Прощай, Талиа, – произнёс он.

– Прощайте, Иан. Вероятность успеха минимальна, но не равна нулю, – её голос прозвучал неожиданно мягко, почти человечно.

Иан

лёг внутрь, чувствуя, как его дыхание замедляется. Перед его глазами мелькали образы: дети, бегущие от разрушений; солдаты, стоящие насмерть; небо, затянутое кроваво-красным сиянием.

– Может быть, они не повторят наших ошибок – прошептал он, его голос затихал.

Крышка капсулы закрылась, свет колонны вспыхнул ещё ярче, и всё погрузилось в тишину.

Голограмма исчезла, а свет колонны вспыхнул в последний раз, оставаясь единственным напоминанием о величии и трагедии Атариона.

Лея Грин сидела перед огромным голографическим экраном в лаборатории станции «Гелиос». Её лицо с тонкими, чётко очерченными чертами казалось почти прозрачным под холодным светом данных, вращающихся на экране. На столе рядом стоял пластиковый термостакан с остатками уже остывшего кофе. Она машинально потянулась к нему, но замерла, не дотянувшись, отвлечённая внезапным всплеском активности на экране.

Станция «Гелиос», висящая за орбитой Плутона, была её домом последние пять лет. Лея любила её и ненавидела одновременно. Мягкий гул систем жизнеобеспечения и неспешные потоки данных успокаивали, но порой станция казалась ей чем-то вроде тюрьмы – изолированной, бесконечно далёкой от живого общения. Единственный человек, кто нарушал эту монотонность, был Питер.

Он часто заглядывал в лабораторию, но не из интереса к её работе. Её исследования сигналов, пронизывающих глубокий космос, казались ему бессмысленными. Питер заходил с кофе, задавал десятки вопросов, шутил – иногда чересчур много. Его лёгкий, почти флиртующий тон раздражал Лею, которой требовалась тишина для работы. Она отвечала ему лишь из вежливости, но это не останавливало его попытки занять пространство, которое она считала своим.

Пальцы Леи уверенно скользнули по сенсорной панели, как пианиста по клавишам, увеличивая масштаб графика. Линии на экране изменились: повторяющийся ритм выделялся своей чёткостью. Она нахмурилась.

– Что это такое? – пробормотала она себе под нос.

На первый взгляд это могли быть помехи – слабый, случайный шум, наподобие далёкого шёпота звёздного ветра. Но её опыт подсказывал обратное. Лея запустила преобразователь, переводя график в звуковой формат. Лабораторию заполнил слабый, едва различимый звук. Он становился всё чётче, превращаясь в мелодию. Тонкая, почти гипнотическая, она заставила её замереть.

– Музыка? – прошептала Лея, чувствуя, как мурашки побежали по коже.

Её пальцы остановились над клавишами. Это не был хаос природных шумов. Здесь был порядок. Ритм. Гармония. Она откинулась на спинку кресла, не отрывая глаз от экрана. Сердце стучало всё быстрее.

Грудь сдавило странное чувство. Эта мелодия казалась… знакомой. Но откуда? Она пыталась вспомнить, но вместо ответов нарастало только ощущение, будто кто-то зовёт её. Лаборатория, такая привычная, вдруг показалась тесной, а воздух – удушающе густым.

– Нет, это не ошибка, – твёрдо сказала Лея, снова наклоняясь вперёд и запуская очередной анализ.