Зов Лиры. Зеркало судьбы
Шрифт:
Извернувшись, он захлопнул дверь. Затем, придерживая ее бедром, пошарил вокруг. Нащупав сноп сена, он подпер им дверь — благо, ветер дул с противоположной стороны.
Судя по запахам, они нашли спасение в хлеву. Через минуту Крин услышал низкое мычание варга. Лучше всего держаться от животного подальше, незваные гости могут ему не понравиться. Оставалось надеяться, что он в стойле, но лучше не проверять.
Они в укрытии — уже хорошо. Но этого мало. Необходимо согреться, выпить и съесть чего-нибудь горячего и, конечно, сбросить промокшую одежду. Вот тогда можно считать, что они спасены. Крин поднялся и,
Нужно встать, двигаться, греться. Ни в коем случае нельзя поддаваться сонливости. Тогда точно конец!
Раздался скрип, и в глаза Крину ударил яркий свет, на миг ослепивший его. Проморгавшись, он смог разглядеть руку, держащую фонарь. Неизвестный прошел через незамеченную юношей дверь и поставил фонарь на высокий ящик.
К парню подошла женщина, одетая как крестьянка, которых он видел на казгарском базаре, в грубую сорочку и штаны. Ее волосы были спрятаны под чепцом, а морщинистое лицо выдавало преклонный возраст. Женщина поглядела на несчастных путников и заговорила.
Ее напевная речь отличалась от обычного говора неизвестным акцентом, но каким-то образом Крин сумел разобрать, что она говорит.
— Идти сможешь?
Он начал подниматься, опираясь о ближайший сноп сена, потому не стал тратить силы на ответ. Лучше умереть, но встать и дойти самостоятельно. Женщина, ничего больше не спрашивая, подхватила Нош под мышки и поволокла в дом. Крин подковылял к ней и даже поднял девчонку за ноги, чтобы помочь занести ее в дом.
Они сразу же окунулись в тепло и свет. На столе горела лампа, а в углу жарко пылал очаг, распространяя по комнате волны тепла. Рядом стояло кресло с высокой спинкой, в него хозяйка дома и усадила Нош. Крин присел рядом, следя, чтобы девчонка не свалилась на пол.
Женщина ушла в хлев за фонарем. Вернувшись, она встала над Крином и, уперев натруженные руки в бока, принялась разглядывать обоих потерпевших. Затем поманила юношу. Он устроил Нош поудобней и встал, хотя ноги еще дрожали и подгибались.
Хозяйка подошла к противоположной стене, где стоял видавший виды деревянный сундук. Она подняла потемневшую от времени крышку, покопалась внутри и извлекла на свет кипу поношенной одежды. Захлопнув сундук, женщина свалила ворох одежды сверху, добавив к нему длинный грубый лоскут — видимо, полотенце. Затем она обратилась к юноше с краткой речью. Пожалуй, ей нечасто доводилось разговаривать с кем-то в этой глуши.
— Раздевайся, вытирайся, одевайся… потом к огню. Там суп.
Ни одного лишнего слова. Крин послушно исполнил ее приказание.
За его спиной женщина занялась Нош, и вскоре он услышал, что девушка разговаривает. Сознание того, что она жива, согрело его не меньше, чем мысль о супе, аппетитно булькающем в котле над огнем.
25
ТЕПЛО. Нош уже не надеялась когда-нибудь согреться. Было светло… горел огонь. Кто-то заслонил очаг и принялся черпать из котла, который висел над огнем. Затем этот кто-то подошел к Нош. Над девушкой склонилось морщинистое женское лицо с живыми яркими глазами.
— Горячо… но ты пей… ешь… поскорее.
В руки сунули миску. Нош опустила взгляд на ароматное,
Нош сидела в кресле, завернутая в залатанное, но чистое покрывало. Оно пахло травами. Нижнюю часть ее тела скрывала длинная юбка.
Оторвав взгляд от миски, она заметила у очага недвижное маленькое тельце зарка. Неужели он умер? Кармашек в плаще был ненадежным укрытием в такую непогоду, а зарки Рифта отличались крайней теплолюбивостью. В холода они становились вялыми и спешили забиться в самые глубокие норы.
Слезы брызнули из глаз Нош. Она до крови прикусила нижнюю губу, чтобы не разрыдаться. Руки задрожали, и горячее варево в миске пошло волнами, едва не выплескиваясь ей на колени. Из-за высокой спинки кресла вышел ее недавний спутник.
Нош узнала его с трудом. Вместо кожаных одежд и кольчуги на Крине была грубая рубаха с множеством заплат. Правда, у прежнего хозяина этой рубашки руки были покороче, а плечи поуже. Крепкие запястья Крина выглядывали из рукавов, и ворот был распахнут на груди. А штаны не доходили до лодыжек босых ног.
Он подошел к Нош. Девушка показала пальцем на зарка, для чего ей пришлось поставить миску.
— Он… он умер?
Крин опустился на колени и нежно погладил маленького зверька. Он тоже успел привязаться к существу, которое помогло им вырваться из плена.
— Дышит! Он отогреется.
Вновь подошла незнакомая женщина. Она подала Крину миску с варевом. Девушка поднесла край своей миски к губам и отхлебнула. Да, горячо, но язык не обжигает. Она проглотила. Суп был густым, он приятно прокатился к желудку, согревая Нош изнутри.
Откуда-то появилась деревянная ложка. Видимо, ее подала хозяйка, но девушка с такой жадностью набросилась на суп, что ничего вокруг не замечала. Она выпила бульон, а потом, уже неспешно, вычерпала гущу. Но когда показалось донышко миски, веки Нош налились свинцом, движения стали вялыми и замедленными. С огромным трудом она заставила себя не смыкать ресницы. Девушка попыталась вспомнить, как она попала в эту комнату, но так и не смогла.
Подошла женщина и с неожиданной для ее возраста силой помогла Нош подняться и добрести до темного чуланчика, где на широком сундуке была разложена постель. Девушка легла, и усталость взяла свое. Хозяйка вышла и прикрыла за собой дверь, оставив узенькую щелочку.
Отсюда завывание бури казалось тихой, умиротворяющей песней. Сквозь сон Нош услышала, как зарк вскоре пробрался в постель и свернулся клубочком у изголовья.
Нош проснулась, внезапно охваченная страхом. Ей почудилось, что ее замуровали. Правда, на одеяле лежала тонкая полоска света. Неужели Марк снова их поймал? Затем девушка начала что-то припоминать. Зов, который едва не заглушила страшная буря… И этот зов привел ее сюда. Но куда?
Встревожившись, она села, протянула руку к светящейся щели и толкнула деревянную преграду. Дверь распахнулась, за ней открылась еще одна комната. В очаге горел огонь. Да, она вспомнила эту комнату, только прежде над очагом висел котел. Теперь посреди комнаты был стол, уставленный разными баночками и горшками. У стола какая-то женщина увлеченно и сосредоточенно месила тесто.