Зов ночной птицы
Шрифт:
– Вы сами построили этот дом? – спросил Мэтью, уже заметивший в зале с полдюжины мест, где бодрая капель свидетельствовала о прорехах в крыше.
– Своими руками. Каждое бревно, каждую доску.
– И больная спина не помешала вам валить лес и поднимать бревна?
– Какая больная спина? – озадачился Шоукомб. – О чем вообще речь?
– Я о спине, которую вы надорвали, ворочая тяжелые мешки. Вы же сами рассказывали о своей работе в порту на Темзе. Я так понял, что полученная травма не позволяет вам поучаствовать в переноске…
Лицо Шоукомба окаменело. Прошло несколько секунд, и показался кончик языка, облизнувший нижнюю губу. Трактирщик вымученно улыбнулся.
– Ах да, – медленно проговорил он, – моя спина. Что ж… у меня был напарник. Он-то и корячился с бревнами. Еще мы наняли пару-другую краснокожих и расплатились с ними побрякушками. Я это к тому, что… у меня ломит спину больше в сырую погоду. А в иные дни я как огурчик.
– А где теперь ваш напарник? – поинтересовался Вудворд.
– Заболел, – последовал быстрый ответ. При этом трактирщик по-прежнему смотрел на Мэтью. – Лихоманка скрутила. Совсем измаялся бедолага и под конец уехал в Чарльз-Таун.
– А почему он не отправился в Фаунт-Ройал? – продолжил Мэтью. В нем уже пробудился инстинкт ищейки: что-то здесь было нечисто. – Ведь там тоже есть доктор, не так ли?
– Знать не знаю, отчего да почему. Вы спросили, я ответил. Он уехал в Чарльз-Таун.
– Вот! Этого добра у нас довольно, чтоб упиться вусмерть!
Две деревянные кружки, налитые до краев, брякнулись на середину стола, после чего Эбнер – продолжая бормотать проклятья – пошел обсыхать к очагу.
– Это суровый край, – задумчиво молвил Вудворд, стараясь снять напряжение, возникшее между двумя его соседями за столом. Он подвинул к себе одну из принесенных кружек и с досадой обнаружил на поверхности эля маслянистую пленку.
– Это суровый мир, – поправил его Шоукомб и только теперь отвел взгляд от Мэтью. – Выпьем, джентльмены.
И он припал к своей кружке.
Вудворд и Мэтью проявили разумную осторожность, сначала лишь пригубив это пойло, и были сполна вознаграждены за такой недостаток смелости. Судя по вкусу, эль варили из перебродивших кислых яблок, а крепость была такова, что у обоих свело челюсти и перехватило дыхание. Вдобавок у Мэтью слезы навернулись на глаза, а у Вудворда защипало под париком – должно быть, выступила испарина. Тем не менее оба проглотили жидкость.
– Этот эль я достаю у индейцев. – Шоукомб вытер губы тыльной стороной ладони. – Ежели перевести с их языка, его название означает «змеиный укус».
– Я и впрямь чувствую себя укушенным, – заметил Вудворд.
– Второй глоток пойдет не в пример легче. А кто ополовинит кружку, заделается рыкающим львом или же заблеет, как агнец. – Шоукомб отхлебнул еще и прополоскал рот ромом, прежде чем его проглотить. Затем водрузил ноги на край столешницы и откинулся на спинку стула. – А позвольте
– По судебному, – ответил Вудворд. – Я мировой судья.
– А-а-а, – протянул Шоукомб с понимающим видом. – Вы, сталбыть, оба – люди мантии?
– Нет, Мэтью – мой секретарь.
– Это все из-за тамошней заварухи, я угадал?
– Да, ситуация вызывает определенное беспокойство, – обтекаемо выразился Вудворд, не зная, много ли известно трактирщику о событиях в Фаунт-Ройале, и не желая снабжать его дополнительными нитями, из которых он смог бы сплести историю для проезжих слушателей.
– Будьте покойны, я и так знаю всю подноготную, – заверил его Шоукомб. – Никакой это не секрет. В последние пару месяцев тут уйма гонцов носилась туда-сюда, и я от них много чего наслушался. Скажите мне только одно: вы ее повесите, сожжете или обезглавите?
– Во-первых, обвинения против нее еще должны быть доказаны. Во-вторых, лично я не привожу в исполнение приговоры, это не входит в мои обязанности.
– Но выносить этот приговор будете вы, верно? Ну так скажите, каким он будет?
Чувствуя, что отвязаться от назойливых расспросов будет трудно, Вудворд решил ответить по существу.
– Если ее признают виновной, в данном случае наказанием будет повешение.
– Всего-то? – Шоукомб пренебрежительно взмахнул рукой. – Как по мне, надобно сперва оттяпать ей башку, потом сжечь всю без остатка и бросить пепел в море! Они ж не выносят соленой воды, знамо дело. – Он повернул голову в сторону очага. – Эй, вы там! Долго еще ждать ужина?
Мод что-то сердито прокаркала в ответ, брызнув длинной струйкой слюны.
– Тады заканчивай с этим быстрее! – Он сделал еще один глоток рома и вновь обратился к гостям. – Вот как я это вижу: Фаунт-Ройал надобно закрыть, спалить там все дотла, и дело с концом. Коли Дьявол облюбовал себе какое местечко, сладить с ним можно только огнем. Вы можете ее вешать или казнить на какой вам угодно манер, но Дьявол уже взял в оборот Фаунт-Ройал, и спасенья от этого нет.
– Я считаю это самой крайней мерой, – сказал Вудворд. – В других местах бывали схожие проблемы, но после исправления ситуации те поселки остались в целости, а иные процветают по сей день.
– Ну, я-то уж точно не захотел бы жить в Фаунт-Ройале или еще каком месте, где до того Дьявол гулял по улицам, как у себя дома! Наша жизнь и без того ни к черту, так не хватало еще, чтобы на меня нагнали порчу, покудова я дрыхну. – Он громко прочистил горло, подчеркивая значимость сказанного. – Оно конечно, сэр, языком чесать вы мастак, но бьюсь об заклад, вам не захочется жить там, где в любом темном проулке вас может подловить сам Сатана! Так что вот вам добрый совет от простого трактирщика, сэр: снесите башку этой дьяволице и прикажите сжечь весь городишко дотла.