Зов Перводрева
Шрифт:
Зубов указал на Чена.
— Он носит оружие, я вижу пистолет у него подмышкой. И этот человек гражданский. А носить оружие гражданским китайцам запрещено. Так что ваш китаец будет сейчас же казнен. А вас всех мы доставим на голландскую военную базу в Люлине, оттуда полетите в Манчжурию.
— Ваши действия незаконны, полковник, — спокойно произнёс Соколов, — Я немедленно звоню канцлеру.
Соколов достал смартфон, Зубов на это только пожал плечами. В общем-то Петя, напряженно слушавший этот разговор, теперь выдохнул. Канцлер сейчас Лада Багатур-Буланова, тайная жена его брата Саши. Так что
Лада просто прикажет Зубову отпустить их всех, и они продолжат свой путь — тут без вариантов. Точнее, было бы без вариантов, если бы...
Но Зубов уже повернулся к Чену и приказал:
— Оружие на землю, желтомордый. Бросай.
— Господин полковник хочет моё оружие? — улыбнулся Чен, — Ну что же...
Чен, конечно, не был магом, но реакция у триады была, что надо. Никто не успел ничего сделать. Чен просто стремительно выхватил свой Смит-Вессон слонового калибра и выстрелил Зубову в лицо.
Голова Зубова разлетелась на куски, как выпавший на скорости из грузовика арбуз.
Пятеро остальных офицеров Охранки тут же активировали свои ауры. Петя понял, что вот теперь и ему, и его отряду точно конец.
Глава 194 — Кошмары полковника Резакова
«Ваше Величество!
С прискорбием и болью сообщаю, что миссия полковника Резакова полностью провалена. Ему не удалось захватить сектантов, подробности сейчас уточняю.
Но уже ясно, что заброшенная Третья линия Петербургского метрополитена затоплена почти что полностью. Там имел место подземный бой, спровоцировавший прорыв подземных вод.
Опасности для остального Петербургского метрополитена нет никакой, в связи с тем, что Третья линия хорошо изолирована.
Кроме того, достоверно установлено, что интересовавшие вас сектанты скрываются на станции Жаросветовской.
Они не пострадали от наводнения и вероятно живы, поскольку Жаросветовская оборудована, как бункер гражданской обороны, и имеет герметичные двери.
Однако считаю дальнейшие попытки штурма станции полностью невозможными. Имперский инспектор князь Рудокопов убедил меня, что любая попытка подорвать гермодвери на Жаросветовской, либо проникнуть на станцию с поверхности немедленно приведет к обрушению всех тоннелей на Третьей Линии.
Так что захватить живыми кого-либо из сектантов возможным не представляется.
Жду дальнейших указаний.
Ваш верный слуга и холоп,
Шеф Политического департамента Охранного Отделения,
барон Меньшиков»
ОТВЕТ:
«Сектанты больше мне не нужны. Я решил свою проблему иначе.
Так что убейте всех. Пошлите водолазов, пусть заложат у гермодверей Жаросветовской солярис-бомбу.
ПОЛНОСТЬЮ УНИЧТОЖИТЬ И ЗАТОПИТЬ ТРЕТЬЮ ЛИНИЮ.
Чтобы там даже одной живой крысы не осталось.
Император Всероссийский,
Павел Стальной»
Полковник Резаков едва стоял на ногах от усталости. Его запас заклинаний был давно исчерпан, его аура — истощена. Мундир Резакова представлял
Там, куда Резакова кусали крысы, остались уродливые рубцы, заживали они мучительно медленно, а еще нестерпимо зудели. Кожа живота, куда Резакову всадили десяток пуль, болела, где-то под желудком дергало. Но раны полковника уже заживали, ему повезло — ни сердце, ни желудок, ни мозг в бою не пострадали.
Пули внутри Резакова уже растворились, даже откушенная крысой мошонка отросла обратно. Впрочем, полковника до сих пор трясло, у него перед глазами стояло видение его собственных откушенных яиц — одна ярко-красная картинка чистой нечеловеческой боли. Резаков не пожелал бы пережить подобное ни одному мужчине, даже врагу Государя, даже масону-либералу, даже проклятому осману.
Резаков постоянно ощупывал себя между ног, проверяя на месте ли у него новая отросшая мошонка, не отвалилась ли она, не вцепилась ли в него очередная крыса. Все было в порядке, яйца были на месте и ни одна зубастая крыса в промежности у Резакова сейчас не висела. Но Господи...
Резаков до сих пор был в глубоком шоке, он понимал, что пережитое теперь останется с ним навсегда. Нужно будет потом поговорить со священником, в домовой церкви Резаковых, к счастью, служил хороший батюшка. Вот ему Резаков расскажет о пережитом ужасе, чтобы облегчить душу, а больше никому. Ибо даже говорить о таком — позор. Крыса откусила мужское достоинство, подумать только...
— Вы шатаетесь, господин полковник. Сядьте. Хлебните из моей фляги.
Старик Самосборов придержал Резакова за плечо, потом усадил полковника на перрон. Затем Самосборов сунул полковнику фляжку с алкоголем.
Полковник отхлебнул и с отвращением ощутил, как ему жжет горло. Коньяк, кавказский. АРИСТО такие напитки не пьют.
Но все же Резакову полегчало:
— Спасибо, Самосборов.
— Вам спасибо, господин полковник.
Самосборов благодарил не просто так. Один из жандармов Резакова спас инженера, посадив к себе на мотоцикл, на котором Самосборова и вывезли из тоннеля, куда стремительно прибывала вода.
Самого Резакова тоже вывез жандарм, другой, на другом мотоцикле. В тоннеле творился настоящий ад, вода лилась из всех щелей водопадами, а в воде сновали вездесущие крысы. Перестрелка с крысами и людьми Тани Нагибиной продлилась совсем недолго, не больше минуты, ибо трудно стрелять, когда тоннель стремительно затопляет вода.
Очень скоро все перестали стрелять, и каждый думал только о спасении своей жизни. Но спастись удалось немногим. Полковник Резаков осматривал перрон и видел, что из его людей выжило меньше половины. Да и выжившие были, по большей части, в ужасном состоянии.
Трое жандармов лежали на перроне мертвыми. Вода вынесла их сюда, но они уже успели захлебнуться. А большинство жандармов так и остались там в тоннеле, вместе со своими мотоциклами, которые просто смело и закружило грязным потоком. Еще в тоннеле остался грузовик, его вроде накрыло обломками потолка, когда тоннель обвалился, а из магов-спецназовцев, сопровождавших Резакова, выжило лишь пять человек. Большая часть казаков из Корпуса подземной охраны тоже утонула...