Зов Перводрева
Шрифт:
— Это так, — согласился Полётов, — Тая, тащите сюда вашего бешеного деда. И приведите его в чувство, черт возьми!
Тая отправилась за дедом, а Полётов начал без всякого стеснения копаться в погребальной ладье, раздевая покойника.
Прежде всего он стащил с Рюрика шлем, потом снял с него пояс с кинжалом, кольчугу, сапоги и даже штаны, оставив Рюрика в одном исподнем...
— Эй, побольше уважения к моему предку, Ваше Высочество, — потребовал я.
— Мертвые сраму не имут, — процитировал на это Полётов князя
Полностью раздев Рюрика, Полётов сграбастал все вещи покойника в кучу, а потом сунул эту кучу в руки герцогу, которого уже подвела Тая.
— Вы с нами, Кабаневич? — спросил Полётов, — Пришли в себя?
— Да-да, вполне... — растерянно ответил герцог, со смесью ужаса и восторга созерцая груду вещей Рюрика в своих руках.
— В таком случае телепортируйтесь, — приказал Полётов, — Вы знаете куда.
— А мне что делать? — поинтересовался я.
— А вы с вашей женой пока побудете стражами кургана, — объяснил Полётов, — Недолго. Всего час. Мы с герцогом вернемся и приведем с собой еще кое-кого.
— Кого?
— Того, кто знает, что делать и даст нам власть над миром, — ответил Полётов, — Вы же этого хотели, князь? Нет? Главное — не трогайте тело Рюрика.
Полётов и Кабаневич растворились в голубой вспышке.
Мы с Таей переглянулись.
— Ты знаешь, что происходит, жена?
— Нет, — Тая мотнула головой, — Но что-то прикольное. Вот только торчать здесь целый час — никакого удовольствия.
Тая зябко поежилась.
— Полётов сказал нам не трогать тело Рюрика, но ничего не говорил про его жен, — заметил я.
Я подошёл к погребальной ладье и снял с шеи негритянки золотую цепь, потом я осторожно стащил бусы со славянки. Бусы были из серебристого металла, неровной формы, на каждой бусине имелась руна...
— Ты в деле, Тая, или как? — уточнил я, — Займись эскимоской.
— Нагибин, мы же не бугровщики! — Тая явно пришла в ужас.
— Мда, но это мои предки, так что весь их лут — мой по праву наследования, — заявил я, стаскивая с негритянки золотое кольцо.
— Вот эта точно не твой предок, Нагибин, ты мало похож на негра, — Тая поморщилась, но все же полезла стаскивать с эскимоски её костяные позолоченные амулеты.
Через минуту все украшения Рюриковых жен переместились в карманы наших термошинелей. Карманы были теперь так плотно набиты золотом и серебром, что если бы нас сейчас остановили гопники и заставили попрыгать — они бы наверное оглохли от звона.
— А дальше что? — Тая теперь впустую жгла свою ауру, явно пытаясь согреться в холодном кургане, — Жалко, дедушка не оставил нам коньяку...
— Согреться можно и другими способами, жена, — сказал я, подходя к девушке и снимая с неё меховую ушанку с гербом Багатур-Булановских ЧВК.
— Нагибин, я не могу...
Я подставил Тае подножку и свалил её в
В последний момент перед падением я обхватил Таю за её стройную талию, потом стал стаскивать с жены термошинель...
— Нагибин, это же КУРГАН, МОГИЛА! — захихикала жена, — Это место смерти, а не любви!
Я намотал себе на руку длинные Таины синие волосы, её коса распустилась и растрепалась еще во время боя...
— Неправда, это домик рыбака, — ответил я, целуя Таю в пухлые губки, свою шапку я давно уже сбросил, и шинель тоже расстегнул, — Так говорится в сагах. Ты сама рассказывала...
— Да, но сейчас тут мертвецы! — Тая попыталась пробить мне коленом между ног, но не сильно, скорее игриво.
Я завалил девушку в бархатный Слизевик, продолжая раздевать её.
— Должен же я консумировать мой брак и провести первую брачную ночь с тобой в конце концов, — напомнил я девушке, залезая руками ей под мундир, к самым мягким и небольшим грудям.
Тая теперь не сопротивлялась, только тяжко и быстро задышала, от девушки потрясающе пахло каким-то итальянским парфюмом...
— Нагибин, ты КРОКОДИЛ! Я не могу, я боюсь...
Но язык её тела говорил явно противоположное.
Оно и неудивительно.
— Крокодил есть чистая МОЩЬ, — жарко прошептал я Тае в ушко, — Он жрёт магократов на завтрак и ужин. Любая девица мечтала бы возлечь с ним!
— Нагибин, твоя жена-канцлер будет в гневе... Ах! О...
Моя рука уже скользнула ниже, к самому животу девушки, потом я стал стаскивать с неё термобрюки.
В этот момент у меня зазвонил смартфон. Звонила на самом деле Лада, как будто почувствовала на другом конце Земли, что здесь говорят о ней.
— Плевать на канцлеров, — заявил я, отбрасывая свой смартфон подальше в мягкий слизевик, покрывавший пол кургана, — Мы в глубоком Заполярье. Одни среди тысяч километров океана. Где плавают только льдины и белые медведи... Одни во всем мире.
— Нагибин, я замерзну, если продолжишь меня раздевать...
— Нет. У тебя есть аура. И я. И как по-твоему делают детей эскимосы, м?
На девушке уже осталась одна сорочка и сапожки. Я нежно впечатывал Таю все глубже в слизевик...
Тая уже потеряла способность говорить от удовольствия, я решил, что прелюдий достаточно.
Тем не менее, девушка сделала последнюю отчаянную попытку сказать очередную глупость.
— Цыц, — прошептал я ей, приступая к делу, — Будешь болтать — вообще положу тебя в погребальную ладью Рюрика.
От этой мысли Тая пришла еще в большее неистовство, чем от моих ласк, я чувствовал, что она уже близка к самым вершинам наслаждения.
Я же сейчас парадоксально думал о том, как неделю назад встретил Таю на шоссе в Псковской губернии, и как она грозилась убить меня, шепча мне на ухо в самолёте, когда мы летели из моего поместья.