Зов планеты
Шрифт:
Не теряя минуты, она вдруг сама кинулась к мужчине.
– Даррен, прекрати!
Тот оттолкнул ее и сам, не помня себя, продолжал идти напролом.
В понимании того, что это снова игра животного, она навалилась на доктора всем телом, зовя на помощь. А зверь удовлетворенно ждал, закрывшись туманом. К Алессе поспешил Си’ар. Указав пальцем на оружие на земле, он спокойно велел ей поднять его, а сам перехватил Даррена и попятился назад к тяжелой каменной двери, в которой, наконец, открылся черный зияющий провал.
***
– Что это было? – Командир задыхался так, как будто пробежал по лесам, целый марафон. Дверь наглухо захлопнулась, преградив
– Боги одарили это животное многими дарами! – Молвил Конди. – Кто знает, на что еще оно способно!
– Оно гипнотизировало нас? – Не веря своим словам, спрашивал Олег. – Я почувствовал, как у меня руки стало сводить, но я даже не смотрел на эту тварь!
– Да какая теперь разница! – Разозлено воскликнул Даррен и включил фонарь. – Мы в безопасности от него, но кто знает, что будет ожидать нас впереди. Может не стоит тянуть время?
Алесса съежилась от недобрых слов, и нехотя, поднялась, боясь отдалиться от единственного видного входа.
Испанец устало и испуганно потер лоб, заявил, что не знает определенной дороги и первый, под свирепым взглядом Грега нерешительно ступил во тьму.
Глава 17
Переход через каменные подземные чертоги остался навсегда в памяти Алессы, как и первый день, который заставил ее столкнуться, с силой более могущественной, чем великие империи. Спустя много лет, когда по злой прихоти судьбы, она снова вернулась сюда, весь мир вокруг нее уже подвергся необратимым изменениям. И только, покоящиеся в глубине туннели, да уходящие все дальше коридоры и комнаты, остались в том самом мертвом неизменном виде. Но тогда она уже была готова, а сейчас, медленно идя за командиром, ее съедал большой страх. Стены, под толщей земли сжимали ее со всех сторон. Низкий потолок давил сверху, и единственное, что хоть немножко успокаивало – это дыхание попутчиков, да свет от фонарей. И вот, один лучик быстро задрожал вдалеке, путаясь с другими. Это ее руки так тряслись, жестоко и без промедления выдавая те чувства, что скрывала темнота.
Ей захотелось убежать отсюда: вернуться к свету в живые леса, оказаться снова перед властью алых глаз зверя, но не оставаться больше ни минуты в этом чреве камня. Фонарь вдруг выпал из ее рук, со звонким неестественно громким звуком ударился о камень и покатился.
Отряд остановился. Алесса по привычке, прикусив губу, молчала. Только тогда один наклонился, поднял фонарь и снова вернул ей – это был Даррен, и его все так же била странная злая лихорадка. Не смотря, на свои собственные расшалившиеся нервы, состояние доктора казалось еще хуже.
А у Арона, когда путники снова возобновили шаг, внезапно разыгрался словесный понос. Говорил он обо всем подряд, и не понятно было: то ли хотел снять напряжение, то ли действительно не мог себя контролировать, однако его несло и несло. За несколько минут было выдвинуто штук десять различных теорий о целевом назначении сиих коридоров – один невероятнее другого. А когда, его язык, заплетаясь, начал выдавать о том, что в стенах, видимо, замурованы Древние, покой которых и охраняет необыкновенный зверь, Игорь не выдержал и отвесил ему тяжелый подзатыльник.
Арон грустно посмотрел на массивную фигуру и замолк. Алесса добродушно погладила терианца по спине, а про себя подумала: «Возможно, он в чем-то и прав… кто знает, что скрывали Древние?».
Коридор сделал крутой
– Долго еще идти? – Спросил терианец Конди и провел ладонью по стене; холодный и удивительно гладкий камень, словно дорогой шелк.
– Я не знаю, - разочарованно пролепетал Вернанд. – Алевтина говорила, что они выведут нас по ту сторону реки Ан-тер. И главное, не останавливаться!
Вдалеке ругнулся Грег. Вскоре коридор прервался крутым лестничным пролетом, уходящим еще дальше и еще глубже от заветного дневного света.
– Я туда не полезу!!! – Завопил Арон, пятясь назад. – Эти Древние совсем рехнулись? Ни за что!!! Давайте вернемся назад! Пожалуйста!
Снизу, потянуло зловещим холодом, насколько липким и безжизненным, словно там был старый склеп.
Наяд вдруг откинулся вперед и внимательно всмотрелся в черный провал. Образы, обуянного огнем Иллиста, вихрем предстали перед глазами. Та тьма, которую он искал столько веков. Вот она, вся здесь! Поганая! Приветствовала его, тянула свои прегадкие щупальца, лишала возможности дышать и радоваться жизни. Почему ее так много на Эн-тэлли? Что она скрывает там, внизу? Мысли бурей накинулись на него. Человек не поймет! Человеку не дано! Он никогда не сможет ощутить всю дикую и страшную сущность этого необъяснимого явления Вселенной. Человек будет убивать, присваивать чужое, идти по головам. Потом устраивать войны и снова убивать, проливать кровь, кормить свое извечное эго. Когда-то, во время войны, одна маленькая девочка из его народа прошептала ему: они все болеют. И ведь правда, весь мир заболел этой безудержной невидимой Тьмою, что высасывала силы из величайших цивилизаций и простых людей. Тогда война окончилась благополучно, но что будет, если вдруг тьма снова вырвется на свободу? Перед ним предстали острые яркие образы, грядущих дней. Кто-то снова шевелит больную мозоль. Кто-то, на Эн-тэлли вновь хочет, чтобы Тьма обволокла души людей. И в этих коридорах, по непонятной прихоти судьбы она властвует! Столько бесплодных поисков и вот, Она здесь, прямо под ногами!
– Наяд! Что с тобой? – Шей-а вздрогнул и изменившимся лицом посмотрел в светящиеся в темноте глаза Си’ара.
«Нет, Си’ар, и ты не поймешь! Хоть и знаешь больше остальных. Небось, опять молишься своим богам? Ну что же, если тебе так легче станет, молись! Вот только не уберегут они нас от того, что могут сделать люди, поддавшись этой Тьме.
Холод всколыхнулся еще сильнее, Алесса поежилась, неуверенно переминалась с ноги на ногу, а Наяд, с трудом успокоив свои чувства, произнес:
– Будем спускаться. Нам пора.
И он первый, под радостные всплески липкого холода, шагнул в его логово.
***
Сайрес с нервической и недовольной улыбкой рассматривал переливающие голубые блики в повисшем в воздухе кубе. Куб сейчас дремал, ждал следующего кристалла. Эбеновый экран отражал застывшие белые символы на языке Древних.
Ему не была интересна сама клинопись. Все эти древности вообще мало занимали Сайреса. Он считал их просто помойкой, куда ему и не стоит лезть. Но он ощущал какой-то животный и почти первобытный страх к Главе, который прекрасно разбирался, во всей этой археологической мишуре.