Зов планеты
Шрифт:
– Я не сошла с ума, - со злостью прошептала она Грегу. – И не надо смотреть на меня так!
Солдат в ответ промолчал, мрачно улыбнувшись, а Андрей отдал приказ сделать привал, на что Алесса попыталась бурно возражать. Ее успокоили лишь весомые аргументы, свидетельствовавшие о полном незнании пути.
– Нам нужно время набраться сил и установить местоположение аномалии по координатам почившего пилота, которого ты хоронить собралась, - позлорадствовал Грег, отстраняя от нее Наяда, и оттаскивая от берега реки к косматому подножию высокого холма. Они остановились в тенистой местности, хорошо защищавшей
С удивительной мягкостью, полностью несвойственной для него, он положил девушку на расстеленный плащ и подозвал Даррена.
– Если ты с ней так любишь мило общаться, советую перед тем, как перевязать рану, сначала проверить ее на наличие психического здоровья!
Затем с довольной улыбкой, Грег залез в рюкзак девушки, беспардонно в нем закопался, вытащил дневник пилота и, осклабившись, добавил:
– А то глянь! Мало того, что добровольно пошла с нами и всячески игнорирует приказы, так уже со знанием дела присваивает себе личные вещи покойных! Боюсь представить, что же дальше начнется!
Окружающие тихонько засмеялись в ответ.
– Как же я вас ненавижу, - обессилено прошептала девушка и закрыла глаза. Однако и на ее губах заиграла легкая улыбка, которую она тщательно попыталась скрыть.
– Вот-вот! А когда сумасшедшие улыбаются, это еще страшнее!
А потом он со светящейся от иронии и немого извинения миной, подал ей флягу с водой, ушел к остальным, чуть не с силой, уволакивая Арона и Наяда, за собой.
И только тогда Алесса откинулась на плащ и закрыла глаза, полностью отдавшись власти Даррена. Ее мучила жажда, а больная рука стала такой тяжелой, будто ее заковали в свинец.
– «Что ж, извинения приняты!» - подумала она про себя и добавила:
« Если это вообще можно назвать извинением!».
Грег сам того не ожидая, разрядил гнетущую с самого утра обстановку, только Даррен избегал смотреть в глаза людей, особенно Алессы.
– Что с тобой происходит? – спросила она тихо, когда врач с заботливой осторожностью развязывал бинт. Даррен слегка покачал головой.
– Даррен, прошу, поговори, хотя бы со мной!
– Ты не должна видеть смерть, - произнес он так же тихо. – Я бы многое отдал, чтобы ты вновь оказалась на Земле!
– Но я не хочу на Землю. Сейчас, я особенно не готова к этому!
– Здесь не безопасно, Алесса... ты уже и так это знаешь, - он тяжело вздохнул. – А может быть еще опасней! Нападение зверей, хоть и закончилось гибелью одного из нас, но все-таки не самое страшное в жизни. Я прошу тебя, обещай! Если мы установим связь с городом, но не найдем твою сестру, ты все равно уедешь домой!
– Нет! – Алесса подскочила в жарком протесте, но боль навалилась на нее с такой силой, что она мучительно застонала.
Мужчина вдруг с невероятной нежностью обхватил голову девушки руками, и, положив к себе на колени, стал успокаивать ее.
Когда боль отступила, по лбу скатывались холодные капли липкого пота.
– Я пошла с вами, чтобы отыскать Алевтину, Даррен! – проговорила она дрожащим от бессилия и подступивших слез голосом.
– Какой тогда был смысл вообще идти в поход! А Конди? Он что, погиб зря?
– Ты многого не знаешь. Слишком многого!
– Чего я не знаю? Ты говоришь о нашем преследователе? Он все еще следует за нами?
– Не стоит недооценивать Тень, - ответил он стальным голосом.
– Нельзя быть готовым к смерти, - отпарировала таким же тоном девушка. Глаза защипали от подступивших слез – Нельзя! И я так просто отсюда не уйду. Ты не заставишь меня! И эти проклятые Тени не заставят!
Даррен промолчал и горько усмехнувшись, стал обрабатывать рану. Алесса, выпустив пар, немного успокоилась, и стала наблюдать за мужчиной. В его лице отражалось много эмоций, которые сменялись друг за другом с невиданной быстротой. Там был гнев, - сильный и трудноуправляемый, он как огонь из ее сна сжигал его; было и какое-то смятение или яростное сопротивление - словно ему не удавалось принять важное решение в жизни; там был страх, - он чего-то боялся и боялся очень сильно. И все эти эмоции сопровождало одно: непонятная ей тяжесть. Словно Даррена заковали в тяжелые металлические оковы и теперь заставляют в них ходить многие-многие дни.
– Даррен, - снова позвала его девушка, когда он закончил процедуру и устало прилег рядом, положив голову на рюкзак. – Даррен, что с тобой происходит? Что так сильно гнет тебя к земле?
Она не получила ответа. А Алесса не сдавалась:
– Ты можешь снова орать на меня, Даррен, как это любит делать Грег, но я-то вижу, - с тобой происходят нехорошие вещи. Что ты скрываешь?
Опять молчание. Девушка поморщилась от боли и отвернулась на бок. Она не ожидала получить ответа. На улице заметно темнело. Холмы синели и будто становились выше. По древним лесам с вершин спускались тонкие паутинки голубого тумана. Звенящие Холмы становились еще более загадочными и от того пугающими.
– Ты боишься? – вдруг спросил Даррен, прямо и лаконично.
– Смертельно боюсь, - прошептала Алесса через мгновение.
– Не бойся меня, тебе меня не нужно бояться... Просто я достаточно долго живу на этой планете, и поэтому привык быть на взводе. Ты же видишь, какая здесь непростая жизнь. А ты, правда, думаешь, что на Эн-тэлли есть светлые стороны?
– Есть, конечно! Именно эта сторона и позволила вернуть к нормальной жизни Арона в Белом лесу. Ты сам видел!
– Я видел, но мне все это сложно понять, слишком долго я привык замечать лишь такие кошмары. И почему ты никогда не послушаешься доброго совета?
***
Наяд стоял в сторонке, облокотившись о выступающий камень, и вглядывался вдаль, где над рекой возвышался чернеющий хребет скалы, который сейчас больше всего напоминал спящего бурого медведя. До его слуха долетали обрывки разговора доктора с Алессой: тревожные, неясные обрывки. Они говорили о Тенях, о двойственности единого мира, о Древних! Он чувствовал в этих словах глубокий смысл, скрытый от взора многих людей. А ведь этот смысл соединял крепкой нитью прошлое и настоящее, в его недрах рождалось будущее. Двойственность мира, природы, человека, - всего, что нас окружает, приводит в движение Вселенную с зарождения самой жизни. Гордость, алчность, тщеславие, а вместе с тем любовь, сострадание, милосердие. Все эти стороны являются частью двойственности, а вместе с тем составляют единое целое, - в мире, в каждом из нас.