Зов странствий. Лурулу
Шрифт:
Винго с сомнением покачал головой: «Сперва, по меньшей мере, он сидел за столиком надо мной, на следующем ярусе, и проводил время в компании женщины самой необычной внешности. Это была высокая, тощая и жилистая особа с длинными белыми руками и длинными бледными пальцами. Белые волосы окружали ее голову наподобие пушистого нимба — как у одуванчика. У нее было продолговатое костлявое лицо с глазами и губами, оттененными черной тушью, как у маскарадной Пьеретты. Она нарядилась в каскад белых лент, свисавших с широких эполет — когда она двигалась, ленты колыхались, обнажая подробности ее анатомии; в руке
«Что неудивительно, — заметил Мирон, — так как Шватцендейл — человек самых честных правил и не станет раскрывать секреты знакомой дамы».
Шватцендейл повертел головой, явно будучи в замешательстве: «Какие тут могут быть секреты? Эта особа призналась мне в том, что больше всего в жизни любит продолжительные прогулки в сельской местности, и предложила мне побродить с ней по Смежливым вересковым лугам. Я объяснил, что у меня нет подходящей одежды для подобных спортивных упражнений, в связи с чем мне пришлось отклонить ее приглашение. Вот и все!»
«Тайное стало явным! — провозгласил Винго. — И все-таки, почему вы закрывались веером, когда разговаривали?»
«Без каких-либо особых причин, — заявил Шватцендейл. — Просто у нее такая привычка».
Стюарду пришлось удовольствоваться этим объяснением, и на этом вечерняя беседа закончилась.
2
На следующее утро Малуф и Мирон позавтракали в камбузе, после чего проехали на омнибусе по бульвару Помар в местное управление МСБР. Серле, как прежде, сидел за столом и просматривал какие-то отчеты — в чем, по существу, и заключались почти все его обязанности, так как ему советовали не вмешиваться в дела общественных контролеров. Он вежливо приветствовал двух астронавтов и предложил им сесть.
Откинувшись на спинку кресла, Серле с бесстрастным любопытством разглядывал посетителей: «Судя по всему, вам еще не нанесли тяжкие телесные повреждения. Что вам удалось сделать?»
«Принимая во внимание все обстоятельства, кое-что удалось, — ответил Малуф. — На центральной площади поселка мы наблюдали за вечерними развлечениями молодежи, представлявшими собой нечто вроде энергичного ритуала ухаживания. Мы поужинали в трактире гостиницы «Три пера» и позавтракали там же, в особом «утреннем салоне». Проводившая нас в номер девушка по имени Бунтя обвинила Мирона в том, что он заглядывался на ее щиколотки, и донесла об этом поварихе.
Гораздо важнее другое. Нам сообщили, что человека, скрывавшегося под именем «Лой Тремэйн», на самом деле зовут «Орло Кавке», и что он изнасиловал и убил трех девочек. Обыватели поселка Кренке схватили его, но он сбежал и добрался до Коро-Коро, а отсюда улетел в космос. Местных жителей чрезвычайно удивило то, что Кавке решился вернуться на Флютер. Они страстно желают с ним расправиться».
«Потрясающе! — отреагировал Серле. — Меня тоже изумляет его дерзость».
«Постольку, поскольку ему удается скрываться от общественных контролеров, ему практически ничто не угрожает. Пока мы его не найдем,
Серле кивнул: «По-видимому, вы правы. Тот факт, что его сопровождает леди Малуф, в какой-то степени связывает ему руки. Он не осмелился бы купить или арендовать дом в Коро-Коро: пришлось бы заполнять слишком много бумаг, а его спутница, несомненно, пожелала бы проводить время на террасе «О-Шар-Шана» и в других модных местах. По прошествии месяца контролеров заинтересовала бы просрочка ее въездной визы, после чего она и Орло Кавке оказались бы в исключительно опасном положении. Кавке мог бы устроить «романтическое гнездо», поставив палатку где-нибудь на необжитых просторах, но леди Малуф вряд ли доставляет удовольствие отсутствие горячей воды, туристические консервы, укусы насекомых и необходимость присаживаться по нужде над вонючей ямой».
«Этот вариант можно исключить», — согласился Малуф.
«Существует другой, гораздо более вероятный вариант. Я имею в виду использование плавучего дома. Здесь предлагают в продажу и в аренду плавучие жилища и экскурсионные яхты всех размеров, любой планировки и конструкции, скромные и роскошные; они позволяют посещать места с самыми приятными видами и бросать якорь практически где угодно. Провиант можно закупать в береговых селениях. С точки зрения Кавке плавучий дом послужил бы оптимальным решением его проблем».
«Вполне может быть, — осмелился заметить Мирон. — Но что, в таком случае, можно сделать? Флютер — мир, изобилующий сотнями рек, а по ним, надо полагать, плавают сотни или тысячи яхт. Если Кавке бросил якорь в излучине какой-нибудь далекой реки, мы его никогда не найдем».
«Не обязательно! — возразил Серле. — Можно проверить местонахождение любых яхт и плавучих домов на Флютере, не покидая столицу».
«Вы нас обнадеживаете. Почему вы так уверены?»
«Исходя из логики вещей, — пожал плечами Серле. — Представьте себе, что вы — владелец флота плавучих домов и сдаете их в аренду. Чего вы опасались бы больше всего?»
Поразмышляв, Мирон ответил: «Я опасался бы того, что пьяный турист, получивший яхту напрокат, наскочит на риф и оставит полузатонувшее судно гнить на подводных камнях. А к тому времени, когда я узн'aю, чт'o произошло, турист уже вернется на родную планету».
«Совершенно верно, — кивнул Серле. — Для того, чтобы предотвратить такое развитие событий, арендатор устанавливает на каждой яхте и в каждом плавучем доме миниатюрный передатчик. Карта в его управлении отображает местонахождение каждого судна. Достаточно узнать, какую яхту арендовал Орло Кавке, получить координаты этой яхты и направиться туда, где она находится. Возьмите яхту на абордаж, задержите убийцу — и ваша задача выполнена».
«Все очень просто, — съязвил Мирон, — особенно если у Кавке не будет возражений».
«Опасность такого предприятия — единственное сомнительное звено в логической цепи, — согласился Серле. — К сожалению должен сказать, что установленный протокол взаимодействия МСБР с местной службой общественного контроля не позволяет мне брать на себя обязанности фляутских властей. В противном случае мы с Джервисом надели бы полевые униформы, взошли бы на борт яхты Орло Кавке и арестовали бы его — что послужило бы превосходным завершением всей этой трагедии».