Зовем вас к надежде
Шрифт:
Красоткин вытащил из кармана коробку с ампулами и протянул ее доктору Зоммеру. Тот вопросительно посмотрел на Линдхаута. Линдхаут кивнул. Врач обломил кончик одной ампулы и набрал ее содержимое в шприц. На коробке стояла надпись: «АЛ 203».
Доктор Зоммер подошел к Соболеву, снял с него пижамную куртку и вонзил иглу шприца в вену исхудалого плеча, медленно надавливая на поршень. Было все еще тихо.
Через семь с половиной минут — Линдхаут посмотрел на свои наручные часы, — после того как доктор Зоммер внутривенно ввёл АЛ 203 зависимому от морфия Сергею
26
Хирург и майор медицинской службы Красной Армии Соболев, через семь с половиной минут после того, как ему дали болеутоляющее средство АЛ 203, взметнулся на постели. После крика о помощи на всем его теле выступил пот. Его зрачки, которые только что были не больше булавочной головки, расширились до огромных размеров. Изо рта потекла слюна. Соболев беспрестанно судорожно зевал и в конце концов с искаженным лицом забился под одеяло.
— Что с ним? — крикнул Красоткин.
— Не понимаю, — испуганно сказал Линдхаут.
— Но мы же ввели ему АЛ 203! — Красоткин побледнел.
— Да, и к тому же субстанция из моих собственных запасов, — ответил Линдхаут. Ему стало страшно, когда он увидел, что Соболев производит хаотичные судорожные движения, как бы отбиваясь от чего, и впадает во все большее возбуждение.
— Что это должно означать?
— Что эта АЛ 203 не может быть подделкой, — сказал Линдхаут. — То есть здесь не может быть такого, как было с пенициллином, который спекулянты смешивали с водой. Нет, это чистая АЛ 203.
Соболев тихо причитал, беспокойно двигаясь туда-сюда. Не переставая стонать, он что-то сказал.
— Что он говорит? — спросил Линдхаут.
— Что мы должны ему помочь. Он боится, что умрет, — перевел Красоткин.
— Помочь, — сказал доктор Зоммер. — Вы ведь не хотите сказать, доктор Линдхаут, что существует поддельная АЛ 203?
Прежде чем Линдхаут смог ответить, у Соболева прямо в постели случился сильный непроизвольный понос.
Красоткин долго ругался по-русски.
Сестра Эльфриде вышла. В большой комнате стало вонять, изношенное постельное белье было все перепачкано. Состояние Соболева ухудшалось с каждой минутой. Он стал дышать прерывисто.
Доктор Зоммер с трудом измерил ему кровяное давление:
— Поднялось!
— Сколько? — спросил Красоткин.
— Сто девяносто на сто пятьдесят.
— Сколько?! — Красоткин впился глазами во врача.
— И продолжает подниматься, — сказал Зоммер.
Соболев дышал все тяжелее. Ему все труднее удавалось набрать воздуха.
— Но этого же не может быть, — сказал Красоткин.
— Вы же видите, что может… — голос Линдхаута был хриплым.
— Он мой друг! Мы так много пережили вместе! Мы пережили войну! А сейчас это…
Соболев упал на одеяла, расстеленные перед кроватью. При этом он судорожно подергивал руками и ногами.
— Что это с ним?
— Мышечные спазмы, — сказал доктор Зоммер. — То, что вы сейчас видите, — это проявления воздержания у зависимого от морфия, но чудовищно
— Что значит «продолжаться»?
— Проявления воздержания длятся обычно от двух до трех дней.
— Сколько?!
— Вы не ослышались, — сказал доктор Зоммер. — От двух до трех дней. И это только начало…
— Господи, помоги нам, — пробормотал Красоткин.
27
Это действительно было только началом — началом кошмара. Проходили часы. Состояние Соболева все ухудшалось. В восемь часов утра его кровяное давление поднялось до 230 на 160. Санитар кое-как сделал уборку и принес новые одеяла.
Бледные от бессонной ночи, с покрасневшими глазами, все наблюдали, как Соболев страдал от состояния высокой ажитации, которое не давало ему возможности хотя бы несколько минут сохранить какое-то одно положение тела. Он беспрерывно катался по одеялам, сжимался, метался, поджав к телу колени. В промежутках его снова и снова рвало, слюна постоянно текла у него изо рта, и на теле все обильнее выступал пот. Пот выступал снова и снова, снова и снова шла слюна. Соболева стало лихорадить. В восемь часов утра доктор Зоммер измерил ему температуру — 39,2 градуса. Теперь Соболев все время пытался заползти под кровать. Он дрожал от страха. В десять часов он снова начал кричать. Но это был уже другой крик.
— Сейчас у него боли, — сказал Зоммер.
— Где? — Линдхаут сел на пол. Красоткин стоял, держась за железную кровать. Сестра Эльфриде плакала.
— Везде. В костях. Сверлящие, — сказал доктор Зоммер. — Феномен рикошета.
— Но мы же специально дали ему АЛ 203 от этих болей, — сказал Красоткин.
Соболев кричал.
— Ваша АЛ 203 не действует, вы же видите!
— Но почему она не действует?!
Соболев кричал.
— Откуда я знаю почему!
— Но обычно она всегда действует, при любых болях! — воскликнул Линдхаут. — Даже при самых сильных! Доктор Зоммер, вы же точно это знаете!
Зоммер был в ярости:
— Меня втянули в дело, с которым я не хотел иметь ничего общего. Откуда я знаю, что произошло? Ясно только, что человек страдает сильнее, чем при обычном воздержании.
— Значит, АЛ 203 здесь вообще не действует?
— Идиотский вопрос.
Соболев ревел.
— Черт побери, сделайте же что-нибудь! — крикнул Линдхаут. У них у всех сдали нервы.
— Но что я должен сделать? — резко обернулся Зоммер.
— Я не знаю, я не врач. Врач вы!
— Мне не известно это дьявольское снадобье, которое вы дали мне для инъекции. Я еще ни разу не применял его! Я вообще здесь только потому, что вы потребовали врача.
— И сестру! — крикнула Эльфриде.
— Не кричите! — крикнул Линдхаут.
— Вы же сами кричите!
— Я вообще ничего не могу сделать, — кричал Зоммер. — Я понятия не имею, что я могу сделать!
— А если этот человек умрет?