Зовите меня Джин Миллер
Шрифт:
…Она отодвинула от себя чашку с чаем, судорожно сцепила пальцы. Радио вещало фоном, не проникая в ее мысли, настоящий британский акцент неожиданно успокаивал. Вот бы уехать туда, где никто ее не знает… Где никому не придет в голову сказать, что она серая и никому не интересная. Просто потому, что никому не будет до нее дела, а не потому, что она ничего из себя не представляет… Но только в кино герои могут сбежать в другой мир, когда привычный уже перестает устраивать. В жизни… в жизни же она была единственной девочкой, которая, находясь в состоянии абсолютной невесомости, продолжает, к своему ужасу, крепко стоять ногами на
Раньше Женька, бывало, ходила домой одной дорогой с Максом Стрельниковым. Ну, получалось так. Не специально. Особенно в те дни, когда у нее была подготовка к олимпиадам по английскому, а у Стрельникова тренировки по баскетболу. Заканчивались они примерно в одно время, и Женька с Максом встречались в раздевалке или на выходе из школы. Ну не пойдешь же поодиночке, когда идти всё равно одной дорогой? Сначала, конечно, они и попробовали ходить по отдельности, но выходило глупо. Женька старалась ускорить шаг, но обогнать Макса не получалось, а идти слишком медленно не хотелось. Потом они всё равно сталкивались на светофорах, и тогда она с досадой думала, зачем ей было спешить или отставать. Светофор всё уравнивал. Стрельников же вообще о таком не парился. Пару раз столкнувшись с Женькой в одном и том же месте, он начал подшучивать по поводу подстроенных встреч, и вот уже оглянуться она не успела, как они, не сговариваясь, начали ходить вместе. Конечно, чаще всего, если они встречались на выходе из школы, находился еще кто-то, кому непременно нужно было в ту же сторону, так что ничего романтичного в этих походах и не было. Но бывало… бывало и так, что вся дорога принадлежала только им двоим, и в эти моменты они были не школьниками, не учениками своих классов, они были просто парнем и девушкой, которым по пути.
В последний раз ей повезло пройти с ним до дома не так давно. После длинного, в несколько месяцев, перерыва они снова столкнулись у школы и неожиданно рассмеялись, увидев друг друга.
– С дополнительных по английскому? – спросил Макс. – Ты скоро англичанкой станешь, Женечка!
– А ты тогда кем? Леброном Джеймсом?
– Знаешь Леброна?
– Ну не лично, – она пожала плечами, и оба снова рассмеялись.
С Максом ей всегда было легко, но зато потом… потом она могла думать только о нем. Ей казалось, она слишком мало с ним общается, чтобы ее симпатия была кому-то заметна. Но в тот день их видели со стороны Драконихи. Конечно, они очень мило посекретничали в столовой на большой перемене, где Женька не отрицала, что да, так и есть, Макс нравится ей, и довольно давно. Она знала, что они никому не расскажут – подруги же. Не раз уже были всякие ситуации и проверки на прочность, так что да, она им верила.
Через день она обнаружила в своем телефоне незакрытые сообщения, где Драконихи активно мусолили ее симпатии и ее легковерную наивность.
– А еще доверчивость, глупость и безмозглость, – подытожила она свои мысли, решительно вставая из-за стола с недоеденным обедом. В замке заворочался ключ – пришла мама. К тому моменту, когда она вошла в кухню, Женька сидела на стуле с перекошенным лицом, держась за лодыжку рукой.
– Женька… Жень, ты чего?
– Невесомость, – пробормотала девушка.
– Что?
Женя вздохнула.
– Так бывает… когда невесомость отключается и происходит столкновение с землей, – серьезно
На следующее утро Женька пришла в школу только к третьему уроку. После поездки в травмпункт родители сначала хотели оставить ее дома и хорошо, что передумали. На пороге ее окликнул знакомый голос, и, ощутив как ее внутреннее «я» прокатилось на американских горках, она обернулась и увидела Стрельникова.
– Тоже прогуливаешь, Высоцкая?
– А ты прогуливаешь?
– Скорее – прогуливаюсь. Что с ногой?
– Просто растяжение. Жить буду.
Не успели они войти внутрь, как стало понятно, что в школе сегодня явно веселее, чем в травмпункте. Едва Женька переступила порог, как на нее налетела Мирка с громкими причитаниями в духе «где-ты-была-ты-столько-пропустила-у-нас-тут-творится-такое!». Пока Стрельников ржал как конь над потоком Миркиной речи, а Женя силилась разобрать в ней отдельные предложения, возле спортзала возник Артур Раевский, и увидевший его первым Стрельников присвистнул.
Под глазом Женькиного одноклассника растекался огромный синячище.
– Нехило его. За что с ним так?
– С ним? – поразилась Мирослава, резко оборвав монолог. – Да я же говорю – это он, он напал первым!
– На кого?
– За что?
– Да на мелкого какого-то. Из восьмого, что ли, класса.
– Можешь нормально объяснить, что случилось?
– Раньше я не знал, что у него есть брат, – задумчиво сказал Макс, не отводя взгляда от Раевского, который в эту минуту, заметив их, плюхнулся на скамейку и, откинув голову к стене, закрыл глаза.
– А что с восьмиклассником?
– Да просто испугом отделался, если честно, – Мирка пожала плечами. – А вот Артурчик равновесие потерял и вписался лицом в дверную ручку.
– А за что он…
– Да чепуха какая-то. Этот мелкий выпендривался в коридоре, что таких, как Раевский, надо в тюрьму сажать.
– Страсти кипят, я смотрю, – снова присвистнул Макс. – Ладно, девчонки, пора в класс…
– Высоцкая, Стрельников! – раздался громкий окрик завуча в холле. – Пропустили контрольную по химии, милости прошу ко мне вместо физкультуры, от которой вы так прекрасно вместе освобождены.
А Женька еще так радовалась, что контрольная прошла мимо нее. Она же совсем не шарит!
– Но…
– Без разговоров, Высоцкая, – подытожила завуч и степенно удалилась.
– Ну и как я буду писать контрольную по тому, в чём совершенно не соображаю? – вздохнула Высоцкая.
– Эй, да не парься, мы же написали, – Мирка закинула подруге руку на плечо. – И вообще, ты же знаешь наше правило? В любой непонятной ситуации надо что сделать?
– Поесть, – фыркнула Женя. Мирослава расхохоталась.
В принципе, если хорошенько покопаться в собственных ощущениях, Женьке особо не из-за чего было переживать. Этот день пока что не был ни грязно-коричневым, ни черным, и уж точно он не был серым. Поэтому сегодня немного хромающая, переживающая из-за химии, думающая о Стрельникове и, в общем-то, очень счастливая из-за того, что вчерашнее неприятие школы успешно испарилось, Женька Высоцкая казалась себе человеком, живущим почти что вне пузыря.
Ей удавалось сохранить это настроение и через урок, на большой перемене, когда Вадик и Мирка унеслись проводить кастинг на радио, а сама Женька засела в столовой.