Зовите меня Медведем

Художественное оформление: Редакция Eksmo Digital (RED)

В оформлении обложки использована фотография:

Реми Пинч, Клюква Виклет, Уинзор Мопс и Марта Бэкстрит, куда мы с вами шли? Откуда мы взялись? Где мы теперь? Кем мы были тогда, и что с нами стало сейчас?

Эти четверо возникли на моем пути из Пекина в Малакку. Я пробирался сквозь китайские провинции, в надежде достичь малазийского побережья в кратчайшие сроки, взять передышку, необходимую мне после семи месяцев беспрерывных скитаний, а затем на рыбацкой лодке отплыть на Яву, снять бунгало и уединиться. Мне не нужны были попутчики и компаньоны. По жизни я предпочитал одиночество, тем более – когда путешествовал. Так что эти дикари, выросшие точно из-под земли, и приставшие ко мне, как пиявки, были некстати. Настроение мое стабильно держалось на минусовой отметке уже несколько лет, а в последние месяцы я буквально закипал от ненависти.

Мне приходилось встречать многих людей за время моих скитаний. Чаще всего они отваливались сами, как дорожная грязь, после пары грубых предложений, призывающих оставить меня в покое. Но только не Марта, Реми, Клюква и Мопс.

Возможно, дело в том, что я не спал до той роковой встречи несколько дней, или виной тому бестолковый карманник в поезде Шанхай-Ганчжоу, который стащил мои последние денежные запасы, телефон и плеер. Я был измучен недосыпом, голоден и понятия не имел, как следовать намеченному маршруту, не померев с голоду и не сойдя с ума. Несколько раз я ловил себя на том, что поднятая рука против моей воли опускается вниз, а тяжелый рюкзак, набитый ненужным барахлом, сувенирами и блокнотами, которые я время от времени продавал вечерами на шумных улицах, соскальзывает с моих плеч. Веки наливались свинцом, и сознание теряло равновесие. Вот в такой-то момент, когда я чуть было не распластался на съезде со скоростной трассы, меня окликнул Клюква Виклет. Тогда я еще не знал его имени, и тем более – не придумал ему эту кличку, но голос сразу показался мне похож на звук, который издают люди, отведав настоящего кислого клюквенного сока.

К собственному удивлению, я очнулся от дремоты и повернул голову на источник шума. Двое парней шли в мою сторону, еще один парень с девушкой уселись в отдалении на кучу рюкзаков и принялись забивать самокрутки.

– Чудно выглядишь! – Заговорил клюквенный голос. – Едешь в Донгуань?

– Вам какое дело? – Я поежился, как будто сам отхлебнул кислой дряни. – Идите своей дорогой.

– Но ты стоишь на единственном подходящем для стопа месте, так что тебя ни обойти, ни объехать. Подождем, пока ты не уедешь, если ты везуч.

– Идите к черту, попытайте удачи в другом месте. Я пришел сюда раньше, и не горю желанием любоваться на ваши рожи.

Клюква закатил глаза, но потом понимающе кивнул и отошел, явно решив, что с головой у меня не все в порядке.

Второй парень, не издавший за все время ни звука, протянул мне руку и назвался:

– Джереми Пинч. Время раннее, так что мы не торопимся. Мешать тебе не будем, но и другое место найти не сможем. В Китае это не так-то просто. Устроим небольшой привал, присоединяйся, если захочешь. Хотя, наверное, успеешь уехать до обеда. Удачи тебе, легкой дороги.

Я не ответил на рукопожатие, но он не изменил позу, и, пока говорил, продолжал стоять с протянутой рукой, напоминавший в комбинезоне цвета хаки сбежавшего военного, вынужденного просить подаяние. В ответ на его напутствие

я смачно сплюнул и пробормотал что-то невнятное. Джереми сделал шаг назад, улыбнулся и отсалютовал, не переставая пятиться.

Он нагнал Клюкву, и они присоединились к остальным. Те уже успели натянуть брезент на воткнутые телескопические столбики и расставить раскладные стулья. Девушка что-то громко рассказывала и смеялась сама своим словам, а парень сосредоточенно выпускал кольца дыма из носа. Когда Клюква с Джереми подошли к ним и, по всей видимости, начали рассказывать про то, какой я нелюдимый идиот, девчонка вспыхнула, замахала на них руками, а затем сама двинула в мою сторону. Трое под тентом проводили ее взглядом и уселись вокруг импровизированного стола.

Я отвернулся, изо всех сил стараясь не пялиться. Это было нелегко, поскольку смотреть было на что. В голове всплыла навязчивая мелодия из какого-то старого фильма, я принялся ее насвистывать, только благодаря нечеловеческому усилию воли удерживаясь на ногах. Рука не слушалась и норовила опуститься в любую секунду, я сосредоточился на зудящем ощущении, чтобы не смотреть на надвигавшуюся на меня бурю в обличье рыжеволосой девицы.

– Эй! – Голосок у нее был что надо. Мне подумалось, что если она захочет, то запросто сможет оглушить добрую половину Пекина своим криком. Командирский тон не сулил ничего хорошего. Если бы не усталость, я смог бы дать ей отпор, но вместо этого продолжать исступленно насвистывать дурацкую мелодию. – Эй, ты! На обочине!

Базовые нормы этикета, видимо, остались для нее за пределами досягаемости. Кто же начинает беседу с подобного обращения? Ненавижу, когда мне «эйтыкают». Я обернулся и сделал вид, что удивлен, хотя внутри все полыхало от раздражения.

– Тебя эти двое прислали? Мы уже славно пообщались. И невежливо говорить незнакомцу «Эй, ты», он может и отправить куда подальше.

– Как к тебе ни обратись, ты, похоже, знатный идиот. Но это не повод бросать тебя одного, когда на твоем тупом лице написано, что ты не спал и не ел пару дней кряду.

– Это не твое дело, ясно? Я не напрашиваюсь к вам в компанию. И если вы не будете совершать паломничества ко мне, как к Мекке, я уеду и уступлю вам место. Так что проваливай.

– Пэт и Джереми сказали, что ты чуть ли не немой, а ты еще тот болтун. Или присутствие дамы развязывает язык?

Значит, Клюкву зовут Пэт. Дурацкое имечко, ничего не скажешь.

– Смотри, как бы я твой не завязал.

– Думаешь, ты самый крутой? Чего ты своей крутостью хочешь добиться? Упасть здесь от изнеможения и надеяться, что какой-нибудь добрый китаец остановится помочь тебе? Ты похож на израненного ежа. Причем сам себе пузо исколол. Если грохнешься в обморок, мы через тебя перешагнем, не поведя бровью, так что приходи, пока еще в состоянии. Больше приглашать не будем.

– Но вы еще не присылали последнего парламентера. Твоя попытка даже менее удачная, чем у тех двоих.

Она развернулась, тряхнув огненно-рыжими волосами, и резкими шагами пересекла полянку, отделявшую меня от их временной стоянки. Я снова поднял большой палец вверх и шикнул на живот, предательски поддерживающий идею присоединиться к этим недоделанным хиппи, жующим сэндвичи в тени брезента. Машины пролетали мимо – китайцы не самый отзывчивый народ, к тому же – трусы. Никто из них не говорит по-английски, зато все свято чтут закон, и крайне редко подбирают попутчиков. Солнце плавило асфальт, сложно было разобрать, то ли это жар поднимается от дороги, то ли в глазах все плывет. Спустя минут двадцать ноги подкосились, рюкзак перевесил, я чуть было не распластался на земле, но вовремя среагировал, и просто сбросил груз со спины, сделав вид, что так было задумано. Невольно покосившись в сторону отдыхавшей четверки, я, к своему неудовольствию, отметил, что никто не обратил внимания на мой пируэт. Гордость и неприязнь не позволяли мне переступить через себя и подойти к ним.