Зовут его Валерка
Шрифт:
— Я вчера там была сама. Нина всё это время обманывала свою маму, прятала от неё тетради с плохими отметками и говорила, что они находятся на проверке. А ты, — Дарья Емельяновна осуждающе посмотрела на Валерку, — помогал Новиковой обманывать её маму.
— Я не помогал, — запротестовал Валерка.
— Ты же обещал Нине не рассказывать её родителям, что помогаешь ей как отстающей?
— Обещал, — смущённо ответил Валерка.
— Вот видишь, а Новикова знаешь что сделала? Она сказала своей маме,
Валерка даже задохнулся от возмущения! Как он сам не догадался, что Новикова снова хитрит с ним! Ему только сейчас стало понятным, почему она, как только входила её мать в комнату, начинала говорить таким же тоном, как Дарья Емельяновна, когда объясняет урок. Она даже подсовывала ему палочки или счёты и строго требовала;
— Ну считай же, не отвлекайся!
А сама искоса поглядывала на мать.
Валерка в таких случаях терялся и никак не мог понять, чего она от него добивается.
Пусть только попадётся ему эта Новикова, он ей покажет, как обманывать! Ох, как Валерка ненавидел её сейчас! Перед ним так и стояло хитрое лицо Нинки, с маленькими, часто мигающими глазками и с рыжеватыми волосами, подстриженными под кружок.
— Я не буду ей больше помогать, — в сердцах сказал Валерка Дарье Емельяновне.
— Как хочешь, — ответила она, — это твоя добрая воля.
Но по её лицу Валерка увидел, что она недовольна его решением.
Валя тоже сердито посмотрела на Валерку:
— Как ты можешь так рассуждать? Октябрята не должны бояться трудностей, а ты решил сразу в кусты…
— В какие кусты? — не понял её Валерка.
— Да так говорят о людях, которые отступают перед трудностями и прячутся от них, — пояснила Валя.
— А я не отступаю, я просто ненавижу Новикову, — упрямо сказал Валерка.
Валя рассердилась ещё больше:
— Ты не имеешь права так рассуждать! Раз тебе поручили — доведи дело до конца.
Валерка и сам уже начал жалеть, что сказал лишнее. Новикова — трудный человек, но её нужно исправлять.
— Теперь о каждой Нининой двойке мы должны сразу же говорить её маме, — предложила Старостина.
— Я согласна с тобой, Лида, — сказала Дарья Емельяновна, — только не знаю ещё, кому поручить это.
— Я могу, — тихо сказал Валерка.
— А ты снова не подведёшь нас?
— Ни за что! — горячо заверил он и так посмотрел на Дарью Емельяновну и на Валю, что они ему сразу поверили.
Домой Валерка пришёл позднее обычного и сразу рассказал все дяде Саше.
Дядя Саша сморщил нос, поднёс руку к переносице:
— Ощеулов, говоришь? Когда же он отдыхает? Подожди, сейчас узнаем. — Он позвонил в цех, и ему ответили, что у четвёртой смены выходной день в среду.
Утром ребята пришли
Ощеулов ещё завтракал и, как только увидел ребят, сразу захлебнулся молоком, закашлялся и покраснел.
— Андрюшенька, что с тобой, сыночек? — засуетилась около него мать и начала хлопать его по спине. — Зачем пришли в такую рань? — сердито спросила она ребят. — Позавтракать не дадут.
— Ты подожди горячиться-то, — вышел из-за стола отец. — Пришли, — значит, надо. Проходите, — пригласил он. — Рассказывайте, что там у вас стряслось?
Валерка протянул записку Андрюшкиному отцу:
— Нам поручили…
Отец быстро пробежал записку глазами и сразу перестал улыбаться. Он так неожиданно хлопнул рукой об стол, что чашка с молоком подпрыгнула и скатилась на колени к Андрюшке.
Беспокоят, говорите, вас рано? Всё у вас хорошо и благополучно?! У Андрюшеньки была случайная двойка, и он уже её исправил?! Значит, не зря моя фамилия красуется в цеховом сигнале? Мало меня пробирал женсовет? — закричал он на мать и на Андрюшку. — Ведь людям стыдно смотать в глаза.
Андрюшка вскочил со стула и спрятался за мать, а она твердила одно и то же:
— Успокойся… Успокойся…
— Хватит меня успокаивать! — ещё больше сердился Андрюшкин отец. — Кого мы растим? Что из него получится? Недоросль — вот кто! Ты же только сегодня убеждала меня, что это всё неправда и что у женсовета старые сведения!
Лицо Андрюшкиного отца ничего хорошего не предвещало, и ребята, догадавшись, что они здесь лишние, потихоньку выскользнули за дверь.
— Что ему будет? — почему-то шёпотом спросил Валерка, когда они вышли из подъезда.
— Порка будет — вот что, — авторитетно заявил Женька и при этом болезненно поморщился.
Назавтра в классе все уже знали о случившемся и с любопытством поглядывали на Ощеулова. Валерка пытался определить, была ли Андрюшке порка, но никаких следов не обнаружил. И лицо у Ощеулова такое же, как всегда.
— Его не пороли, — с облегчением сказал Валерка Женьке.
— Откуда ты знаешь?
— По лицу вижу.
— Эх, ты, — презрительно прищурился Женька, — разве лицо порют?
И на самом деле, почему Валерка решил, что следы порки можно увидеть на лице?
Когда начался урок, Дарья Емельяновна спросила:
— Валера, вы выполнили моё поручение?
— Выполнили, — ответил за него Женька.
Ощеулов вдруг встал, подошёл к Дарье Емельяновне и передал ей записку.
— Папа велел отдать вам, — буркнул он.
— А больше папа ничего не передавал? — спросила Дарья Емельяновна.