Зойка моя! (сборник)
Шрифт:
– Я боюсь, что это тоже проявление болезни, – обеспокоенно посмотрел на сына Геннадий. – После такого обильного поглощения пищи больные, страдающие анорексией, потом бегут в уборную, где вызывают у себя рвоту.
– Рвоту? – молодой человек был изумлен. – Я думал, что у нее диарея.
– Нет, к сожалению, это не диарея, это анорексия.
– Но ведь нас не было два месяца, как она могла продержаться так долго совсем без еды? – удивилась беременная жена.
– Нет, Зоя часто пила чай, ела обезжиренный творог, легкие йогурты… И вареные овощи, – уверенно сказала няня. – Наверное, именно они поддерживали ее силы.
– Но что же случилось потом? – терзался Покровский. – Если она ела кисломолочные
– Боюсь, эта причина во мне, – покраснев, признался Арсений. – Мне очень стыдно признаваться в этом, но молчать, когда здоровье сестры в опасности, я не могу. Пока вас не было, мы с Зоей начали хорошо общаться. Мы часто проводили время вместе, иногда – в ее комнате, иногда – в моей. В тот день мы поругались: она кричала, что у нее очень толстые ноги, а я ее убеждал, что она фантастически красива. В итоге Зоя обозвала меня простолюдином и лохом, и я вышел из комнаты, хлопнув дверью. Через какое-то время мне стало стыдно, ведь ее это на самом деле мучает, и я решил помириться с Зойкой. Чтобы показать сестре, какая у нее потрясающая фигура, я накачал в Интернете разных картинок полуобнаженных моделей. Я думал, что если девочка посмотрит на себя в зеркало, а потом на фотографии общепризнанных красавиц, то она увидит, что ее фигура ничем не отличается от их. Я позвал сестру, а она мне в ответ лишь нагрубила, и я вернулся в комнату. Пока я искал эти фотографии, я наткнулся на сайты с порно. Обиженный на Зою, я сел снова за компьютер и открыл первый попавшийся эпизод. Увиденное меня очень возбудило, и я стал удовлетворять себя. Мне было очень приятно, я стонал и был близок к завершению процесса. В этот момент в комнату зашла Зайка. Я развернулся в кресле и кончил прямо у нее на глазах. Зойка выскочила из комнаты, я побежал за ней, но не догнал. Но я слышал, что ее долго рвало в туалете… Я вообще не знаю, как она пережила это… Я же ее брат… А она такое увидела…
– Арсений, – тихо сказал Геннадий, – ты ей не брат, и она прекрасно об этом знает.
– Не брат? – Глаза юноши стали похожи на огромные блюдца. – Как?
– Я потом тебе расскажу все, – устало произнес отец. – Но, видимо, ты прав… Именно ее рвота и дальнейшее голодание привели к заболеванию. Только не казни себя, сынок. Твоей вины тут нет. Зоя не увидела ничего такого, о чем она не знала раньше.
– Папа, прости меня, – простонал мальчик.
– Успокойся, тебе не за что просить прощения, – ответил отец и закрыл всю литературу, лежащую у него на столе. – У Зои сложные обстоятельства жизни, и она запуталась. Все, что связано с любовью, у нее стало вызывать только отрицательные эмоции. Мы все так или иначе виноваты в случившемся, и вместе с тем никто в этом не виноват. Теперь будем думать, что делать дальше. Вы идите спать, а я поищу кого-нибудь, кто работает с такими проблемами и может мне помочь. Слава Богу, врачебный мир достаточно узок и мне хорошо знаком.
Покровский зашел в кабинет. Арсений готовился ко сну.
– Сынок, я тебе не помешаю? – спросил Геннадий.
– Нет, пап, конечно нет, – ответил юноша и лег на диван.
Мужчина сел за свой рабочий стол, достал все записные книжки, визитки, клочки бумаг, пытаясь найти того, кто поможет его дочери. Он долго перебирал имена, фамилии и должности людей, с которыми работал или общался в течение последних 15 лет, пока вдруг не всплыла тема диплома его однокурсника: «Нервная анорексия – важнейшая проблема подростковой психиатрии».
– Давид! – воскликнул Гена и ударил себя рукой по лбу. – Как я мог забыть об этом великом балагуре?!
Хотя забыть было немудрено, ведь пока писался диплом, юный студент качал на руках крошку-дочь
– Арсений, – позвал сына Покровский. – Твоя мама общалась с однокурсниками?
– С кем-то общалась, – отозвался мальчик. – У нее была старая записная книжка, еще студенческая, там была информация обо всем вашем курсе. Она методично ее изменяла, если узнавала новый адрес или телефон, при этом могла сама не звонить и не встречаться. Именно так она нашла тебя…
– Ты знаешь, где эта книжка? – судорожно спросил отец.
– В той квартире, наверное, – отозвался сын. – Раз в сумке, которую нам отдали, не было ничего похожего.
– Как она выглядит?
– Зеленая, с наклейками, довольно большого формата.
– Я поеду за ней. Возможно, там найду телефон человека, который нам поможет, – эти слова мужчина произносил уже на ходу.
– Я с тобой, – быстро отозвался Арсений и вскочил с дивана. – Без меня ты можешь не найти.
– Хорошо, одевайся. Я пойду к Инне, скажу ей, чтобы она ложилась без меня.
Через 40 минут Геннадий Покровский звонил в Америку, куда переехал, оказывается, сразу после получения диплома Давид Эдельштейн. Еще 20 минут разговора, сначала на английском, потом на родном русском языке, и дальнейшая судьба девочки была решена.
– Зоя будет лечиться в Америке, – сказал сыну Гена. – Давид возьмет ее к себе в больницу и продержит дочь там как минимум до сентября. Мы с тобой сможем приехать к ней, если захочешь, сразу после того, как ты сдашь все вступительные экзамены. Поехали спать. Завтра я переговорю с врачами дочки и начну заниматься оформлением виз.
Глава 13
Зою какое-то время подержали еще в больнице, под капельницами, а потом все-таки выписали. Дома было два медика, и такие простые вещи, как инъекция витаминов и внутривенные вливания делать могли и там. Геннадий приехал за дочерью один. Он хотел провести хоть несколько минут наедине с Зоей. Ослабевшая дочь с помощью медсестры надевала теплые вещи, а отец стоял рядом и наблюдал за своей Зайкой. Сейчас она совсем не была похожа на ту цветущую девушку, которой он любовался в аэропорту, где почти год назад встречали дедушку. Зоя выглядела ужасно: цвет лица был серый, волосы вылезали клочьями, скулы заострились, ногти ломались и слоились, мягкая девичья грудь пропала… Гена подавил стон, который вызвал у него вид дочери, а Зоя, услышав отца, оглянулась. Огромные черные глаза затянули Геннадия в омут, и ему вдруг захотелось утонуть в этих озерах, вобрать в себя все то, что несет эта родная для него бездна. Где-то в глубине души зашевелилось что-то знакомое, и мужчина вдруг вспомнил ту всепоглощающую страсть, которую он испытал в тот далекий вечер с Инной. Именно эта черная бездна увлекла его в пучину чувственности, в результате которой сейчас под сердцем его жены растет малыш. Испугавшись собственной реакции на взрослый взгляд дочери, Покровский тряхнул головой и заставил себя вернуться в ту реальность, в которой его больная девочка с трудом стояла возле кровати.
Мужчина подошел к дочери, поднял ее на руки и вместе со своей бесценной ношей пошел к машине. Им предстояла дорога домой, во время которой отец рассказал дочери об особенностях ее заболевания и о том, что ей предстоит проходить лечение в далекой Америке. Девушка молча выслушала информацию и ничем не выдала своих эмоций. А может, этих эмоций у нее и не было…
Зою встретили все члены семьи и окружили со всех сторон, а девушка смотрела только на выпирающий живот мачехи – она до сих пор не знала о том, что женщина беременна.