Зойка моя! (сборник)
Шрифт:
Общаясь почти ежедневно с Зоей, Покровский знал каждый ее день, каждый шаг, каждое слово, даже вес дочери и ее состояние здоровья были ему известны. Анорексия не прошла для девушки бесследно: менструальный цикл так и не восстановился, но пока ее это мало волновало. Зоечку больше страшила вероятность поправиться хоть на 100 граммов. Утро девушки начиналось с того, что она вставала на весы, и если видела, что цифры на сегодняшний день выше, чем накануне, после занятий шла в фитнес-клуб и занималась там до изнеможения. Но эти последствия были глубокие, внутренние, и знали о них единицы, а вот внешне Зоя расцвела,
– Мне предложили сниматься в рекламе, – щебетала Зоя, глядя в монитор своего ноутбука. – Завтра пойду на пробы. Если все будет нормально, то я получу такую сумму приличную, что смогу сразу оплатить год своего обучения.
– Зайка, – любовался девушкой Гена, – ты уверена, что там все честно?
– Ну, Гена, – смеялась Зоя, которая уже давно называла отца по имени и ни в какую не собиралась возвращаться к прежнему «папа», – ты меня удивляешь! Там будет контракт, Нэтели, как обычно, его посмотрит – она же у нас будущий юрист.
– Что значит «как обычно»? – переспросил отец.
Зоя заколебалась, однако потом все-таки сказала:
– Я снималась в двух клипах одной японской группы… Там было немного эротики, совсем малость, не беспокойся, Геночка, но говорить тебе я не хотела.
Покровский рассматривал девушку и понимал, почему ее пригласили музыканты, – она была похожа на героинь японских «анимэ»: длинные блестящие черные волосы, огромные черные глаза на бледненьком маленьком лице и хрупкое тоненькое тело почти без половых признаков. Девушка была фантастически сексуальна: в ней было что-то такое особенное, чего не было в пышногрудых блондинках или знойных брюнетках, в ней была внутренняя женская сила, которая привлекала внимание мужчин всех возрастов: от подростков до пожилых людей.
Раз в полгода Геннадий не выдерживал разлуки с дочерью и прилетал в Америку. Иногда он брал с собой Арсения, но чаще всего летел один, потому что хотел насладиться вниманием повзрослевшей и похорошевшей Зайки в одиночестве. В эти дни Зоя оживала и была настолько обворожительна, что все мужчины сворачивали себе шеи, глядя, как она под ручку с отцом цокает каблучками. Покровский же, опасаясь, что поддастся чарам юной красавицы, старался как можно чаще выходить с дочерью на люди. Оставаться с ней наедине было слишком опасно, но при этом присутствие посторонних вызывало в нем необоснованную ревность. Эти короткие визиты давали мужчине столько эмоций, сколько не могли дать ни жена, ни сын, ни известность, ни эфиры, ни алкоголь, вместе взятые. Запала, привезенного из далекой страны, хватало почти на месяц. И тогда снова Геннадий проводил жаркие ночи с женой, глядя в ее черные глаза, трогая ее черные волосы и не отдавая себе отчета в том, что он подсознательно наслаждается близостью с такой же черноволосой и черноглазой Зайкой. Снова Гена играл с Игнатом, баловал его подарками и вниманием; снова на работе телеведущий фонтанировал новыми идеями, новыми форматами ток-шоу. Пообщавшись с дочерью о съемках, клипах, фильмах, режиссерах и телеведущих США, Покровский привозил океан новых идей для российского эфира, и они проходили с оглушительным успехом. Однако проходило время, и мужчина снова начинал скучать по своей Зайке
– Я буду учиться актерскому мастерству, – говорила Зоя Геннадию. – Я уже все решила. Сейчас то, что мне платят за съемки и показы, я трачу на курсы и частные уроки, которые мне очень помогают. Летом, после окончания колледжа, я пойду поступать в университет.
– Стой, Зайка, о чем ты говоришь? – от избытка информации мужчина переставал понимать дочь.
– Я с тобой разве по-английски говорю? – удивилась Зоя.
– Какие показы? Какой университет? – переспрашивал отец.
– Показы мод, – спокойно сообщала девушка, радуясь, что вызывает у своего «не отца» такие эмоции. – Увидев рекламу со мной, меня пригласили поучаствовать в показах сразу несколько домов моды. Я тебе не успела рассказать, потому что были другие какие-то новости, показавшиеся мне более важными.
– Ты у меня совсем знаменитая стала, – вздохнул Гена.
– Нет, еще не знаменитая, – смеялась девушка. – Но я ею стану, и когда я пойду по красной ковровой дорожке за своим «Оскаром», ты обязан будешь вести меня под руку.
– Обещаю тебе, малышка, я буду рядом с тобой в этот замечательный день. А теперь про университет расскажи. Ты что, будешь продолжать учиться там, в Америке?
– Ну да, а зачем мне возвращаться в Россию? Думаешь, я там добьюсь больше? Не уверена.
– А как же мы?
– А что «мы», Гена? – сухо начинала говорить Зоя. – У тебя жена и два сына там, я-то тебе зачем?
– Ты моя Зайка, моя самая любимая девочка, – ласково говорил мужчина.
– Я уже далеко не девочка, и жаль, что ты так и не заметил этого, – произнесла Зоя и вышла из разговора.
Покровский смотрел на пустой монитор. «Что мне делать? Я люблю свою девочку, но она моя дочь. Она утверждает, что любит меня как мужчину, но я уверен, что она ошибается. Как бы я хотел, чтобы все было по-прежнему, когда у меня была только моя Зайка, а у нее – только я. И не было бы этих идиотских мыслей о влюбленности. И не было бы болезни. И не было бы Америки. Правда, не было бы Арсения, Инны, Игната… Ну и пусть… Хотя Арсений – очень хороший человек, он моя опора в будущем. Нет, все-таки хорошо, что у меня есть сын».
Глава 17
В очередной раз не выдержав расставания с дочерью, Геннадий собрался лететь в Америку, но Инна, впервые позволив себе высказать свою точку зрения на их семейную жизнь, вдруг возразила:
– Любимый, ты так много работаешь, что мы с Игнатом почти тебя не видим. Мы ждем твоего отпуска как манны небесной, однако как только у тебя появляется «окно» в съемках, ты улетаешь в Америку. Я понимаю твою любовь к дочери, однако мы с сыном тоже в тебе нуждаемся. Я бы хотела провести эти две недели с тобой.
Гена понимал справедливость слов жены, однако отказаться от задуманной встречи с Зайкой не мог, тогда ему пришла в голову идея:
– Хорошо, милая, я понимаю, что не прав по отношению к тебе, поэтому мы поедем все вместе: ты, я, Игнат, Арсений и Галина Павловна, если захочет или если здоровье ей позволит.
– Но как же… – начала было жена, однако тут же поняла, что лучше согласиться на это путешествие. Муж может и передумать, тогда она опять останется в Москве одна.