ЗРЕЛОСТЬ
Шрифт:
В пятьдесят шесть лет снова происходит перемена, революция. Теперь недостаточно смотреть на Гималаи; человек должен отправиться в путешествие, тронуться в путь. Жизнь заканчивается, смерть подходит ближе. В сорок девять лет человек теряет интерес к сексу. В пятьдесят шесть лет он должен потерять интерес к другим, к обществу, к социальным формальностям, к клубу. В пятьдесят шесть лет он должен устраниться из всех Ротари и Львов; теперь это выглядит глупо, инфантильно. Ходить в Ротари-клуб или Клуб Львов и смотреть на всех этих людей, наряженных в галстуки, – это кажется незрелым, инфантильным. Что они делают? Львы – само название глупо. Для маленького ребенка это хорошо – теперь для детей есть клубы «Львят», а для женщин – клубы «Львиц». Для львят это совершенно нормально, но для львов и львиц?.. Это показывает,
В пятьдесят шесть лет человек должен быть таким зрелым, чтобы высвободиться из всех социальных хитросплетений. Кончено! Человек жил достаточно, достаточно многому научился; теперь он благодарит каждого и уходит из этого. Пятьдесят шесть лет это время, когда человек должен естественным образом стать санньясином. Он должен принять санньясу, отречься, это естественно – как только ты входишь, ты должен отречься. У жизни должен быть вход и должен быть выход; иначе она тебя задушит. Если ты входишь и не можешь выйти, это тебя душит, удерживает в агонии. Есть выход, и это санньяса - ты выходишь из общества. В пятьдесят шесть лет тебя не интересуют даже другие.
К шестидесяти трем годам ты снова становишься как ребенок, которого интересует только он сам. Это и есть медитация – двигаться вовнутрь, как будто все остальное отпало и только ты существуешь. Снова ты становишься ребенком – конечно, очень обогащенным жизнью, очень зрелым, понимающим, с великим разумом. Теперь ты снова становишься невинным. Ты начинаешь двигаться вовнутрь. Осталось только семь лет, ты должен подготовиться к смерти. Ты должен быть готов умереть.
А что такое готовность умереть? Умереть в готовности – значит умереть празднично. Умереть счастливо, радостно, умереть с энтузиазмом, приветствуя это, – значит быть готовым. Бог дал тебе возможность учиться, быть, и ты научился. Теперь тебе хочется отдохнуть. Теперь тебе хочется прийти домой. Это было просто временным пребыванием. Ты бродил в незнакомой стране, жил с незнакомыми людьми, любил незнакомцев и многому научился. Теперь пришло время: принц должен вернуться в свое королевство.
Шестьдесят три года это возраст, когда человек становится совершенно погруженным в себя. Вся энергия движется вовнутрь и снова вовнутрь, обращается вовнутрь. Ты становишься кругом энергии, никуда не идущей. Все более молчаливый, все более становясь самим собой, оставаясь совершенно независимым от всего, что тебя окружает. Энергия мало-помалу убывает.
К семидесяти годам ты готов. И если ты следовал естественному ритму, как раз перед смертью – за девять месяцев до смерти – ты осознаешь, что смерть приближается. Как ребенок должен пройти девять месяцев в утробе матери, полностью, неизменно повторяется тот же цикл. К тому времени как придет смерть, за девять месяцев ты это осознаешь. Теперь ты снова входишь в утробу. Эта утроба больше не в матери, эта утроба – внутри тебя.
Индийцы называют глубочайший внутренний алтарь гарбхой, утробой, маткой. Это название очень символично, очень преднамеренно; в эту утробу человек должен войти. В этой последней фазе – девять месяцев – человек входит в себя, его собственное тело становится утробой. Он движется во внутренний алтарь, где всегда горело его пламя, где всегда был свет, где находится его храм, где всегда жил бог. Но это естественный процесс.
Для этого естественного процесса не нужно будущего. Ты должен жить естественно в этом мгновении. Следующее мгновение придет само. Точно как ребенок растет и становится молодым человеком – не нужно это планировать, он просто становится; это естественно, это происходит. Как река течет и становится океаном – таким же образом – ты течешь и приходишь к цели, к океану. Но человек должен оставаться естественным, текучим и быть в мгновении. Как только ты начинаешь думать о будущем, амбициях и желаниях, ты упускаешь это мгновение. А это мгновение, если оно упущено, создаст извращение, и чего-то всегда будет недоставать; останется зазор.
Если ребенок не прожил детство хорошо, это непрожитое детство войдет в молодость – потому что куда оно денется? Оно должно быть прожито. Когда ребенок в четыре года танцует, прыгает и бегает за бабочками, это красиво. Но если молодой человек двадцати лет бегает за бабочками, он сумасшедший – тогда его
Проживи молодость полностью. Не слушайся древних авторитетов, просто убери их с дороги. Не слушай их – потому что они убили молодость, они подавляли молодость. Они против секса, а если какое-то общество против секса, секс распространится на всю твою жизнь, станет ядовитым. Живи им! Наслаждайся им!
Между четырнадцатью и двадцать одним годом мальчик находится на самой вершине сексуальности. Фактически, он достигает пика сексуальности в возрасте семнадцати или восемнадцати лет. Никогда больше у него не будет такой силы, и если эти мгновения упущены, он никогда не достигнет такого прекрасного оргазма, какого мог бы достичь в семнадцать или восемнадцать лет. Я в постоянном затруднении, потому что общество принуждает вас оставаться девственными почти до двадцати одного года – это значит, что величайшая возможность достичь секса, научиться сексу, войти в секс упускается. К тому времени, как ты достигаешь двадцати одного – двадцати двух лет, ты уже стар в том, что касается секса. Ты был на вершине, когда тебе было семнадцать лет – такой сильный, такой мощный, что оргазм проник бы в самые твои клетки. Все тело было бы орошено вечным блаженством. И когда я говорю, что секс может стать самадхи, сверхсознанием, я говорю это не людям, которым семьдесят лет, помните! Я говорю это людям, которым семнадцать лет. О моей книге «От секса к сверхсознанию»... старики приходят ко мне и говорят: «Мы прочитали твою книгу, но мы никогда не достигаем ничего подобного». Как вы можете? Вы упустили время, и его не вернуть. Я за это не ответствен; ответственно ваше общество, и вы его послушали.
Если между четырнадцатью и двадцатью одним годом ребенку позволить свободный секс, абсолютно свободный секс, он никогда не будет заботиться о сексе. Он будет совершенно свободен. Он не будет смотреть журналы «Плэйбой» и «Плэйгёл». Он не будет прятать уродливые, грязные фотографии в шкафу или в Библии. Он не будет сворачивать с дороги, чтобы бросать камнями в женщин, он не станет щипать их за зад. Эти вещи уродливы, просто уродливы – но вы продолжаете их терпеть, потому что не чувствуете, что происходит, почему каждый невротичен.
Как только ты находишь повод потереться о тело женщины, ты никогда его не упускаешь – какое уродство! Тереться о тело? – что-то в тебе осталось неисполненным. А когда старик смотрит похотливыми глазами, с этим ничто не сравнится; нет ничего уродливее старика с похотливыми глазами. Теперь его глаза должны быть невинными, теперь он должен был бы с этим покончить. Дело не в том, что секс это что-то уродливое, помни – я не говорю, что секс уродлив. Секс красив в свое время, в свой сезон, и секс уродлив вне сезона, не ко времени. В девяностолетнем человеке секс это болезнь. Именно поэтому люди говорят «грязный старик». Это действительно грязно.
Молодой человек красив, сексуален. Он проявляет здоровье, жизнь. А сексуальный старик проявляет непрожитую жизнь, пустую жизнь, незрелую. Он упустил возможность и теперь он ничего не может сделать, но продолжает думать, играть с сексом в уме, фантазировать.
Помни, между четырнадцатью и двадцатью одним годом правильное общество позволило бы абсолютную свободу в сексе. И тогда общество автоматически стало бы менее сексуальным; за пределами определенного возраста секса не было бы. Болезни нет – проживи секс, когда мгновение правильно, и забудь о нем, когда мгновение ушло. Но это ты можешь сделать, только если это прожил; иначе ты не сможешь забыть и не сможешь простить. Ты будешь цепляться, это станет внутренней раной.