Зубы дракона. "Властелин мира"
Шрифт:
– Да, буду приезжать. Если будет время и представится случай.
– Приезжайте. А чтобы вы не забыли нас, я подарю вам вещь с очень несоответствующим, по правде говоря, названием "камень самозабвенья".
Майя взяла со столика небольшую лакированную коробочку и передала матери. Та открыла крышку, и перед Лаптевым на черной бархатной подушечке блеснул большой голубой, тщательно отшлифованный кристалл в форме граненого плоского диска.
– Это не драгоценность. Ювелиры вряд ли оплатили бы стоимость обработки кристалла. Но он - одна из ценнейших вещей рода Сатиапалов. Каждая мать передает кристалл жене своего старшего сына в день их свадьбы.
Андрей не знал, как отнестись к подарку. Мария Александровна заметила колебание и положила футлярчик с кристаллом ему на ладонь:
– Берите! Род Сатиапалов погиб вместе с моим сыном. Мне будет очень досадно, что я ничем не отблагодарила вас за беспокойство… Майя, пойди, пожалуйста, и закажи для нас с господином Лаптевым какао…
Андрей понял, что рани Мария хочет сказать ему что-то наедине. Поняла и Майя, и сразу вышла.
– Господин Лаптев, - прошептала больная.
– Мне осталось жить недолго, я это знаю. Смерть не пугает. Но меня беспокоит моя дочь… Что она здесь будет делать?.. Уговорите ее поехать в Россию. Ей там будет лучше… Обещаете, господин Лаптев?
– Обещаю,- сказал Андрей. В конце концов, ничего другого ответить он не мог.- А сейчас, Мария Александровна, я должен ехать. Меня ждут.
– Счастливо!
– сказала больная.
В коридоре Андрей встретил Майю. Она печально смотрела в окно, и, услышав шаги, резко обернулась.
– Вы закончили "тет-а-тет"?
– спросила она с вызовом. Наверное, мама опять заботилась о моей судьбе… Все заботятся обо мне, словно я младенец, и все стараются лишить меня права хотя бы на одно самостоятельное движение…
– Прощайте, Майя!
– Андрей подошел к ней и взял за обе руки.- Желаю вам счастья! Я долго буду помнить вас.
– Спасибо… - девушка сникла и тепло добавила: - Я тоже не забуду вас. Вы совсем не похожи на тех, кого мне. приходилось видеть. Мне кажется, что. именно такими сильными и непонятными и должны быть русские… А я…
Майя замолчала и нахмурила лоб.
– Вы знаете, что обозначает мое имя?.. "Майя", как говорят священные книги брахманизма, это мираж, воспринимаемый за действительность, фата-моргана, которая рассеивается, не оставляя и следа… Очевидно, мои родители невольно дали мне меткое имя… А я так хотела сделать чтонибудь очень хорошее, очень красивое,- такое, что удивило, бы весь мир! Мне казалось иногда, что за плечами есть могучие крылья, и достаточно их расправить, чтобы взлететь за облака… Не смейтесь надо мной. Я говорю лишь потому, что вы не похожи на других и, надеюсь, хоть немного поймете меня.. Мне здесь очень, очень тяжело… Вы явились, как посланец другого, чужого и привлекательного мира, разбудили во мне дух беспокойства и противоречий. Вы уедете, а у меня еще долго будет тосковать сердце о невиданном и неузнанном… Господин Лаптев, обещайте мне, что вы приедете еще хоть раз, когда я приглашу вас. Может быть, это будет обременительно для вас, но пообещайте…
Она смотрела в глаза Андрея тоскливым взглядом, словно ожидая холодных и злых слов осуждения. Ее пальцы дрожали, и эта нервная дрожь передавалась
– Не смотрите так на меня!
– сказал он почти грубо.
– Я не выдержу!
Девушка в первый момент не поняла, а потом глаза Андрея сказали ей все.
– Нет, нет!..
– она развела руки, чтобы освободить их, и в этот миг коснулась волосами щеки Андрея.
Не в силах сдержать порыва, он схватил девушку за плечи, поцеловал и, не оглядываясь, пошел, почти побежал.
Майя стояла, словно пораженная молнией,- сердце отплясывало бешеный танец, голова кружилась.
Девушка не знала, что с нею происходит. Если бы ее спросили: пришла ли к ней любовь?
– она бы яростно запротестовала. Ей казалось, что поцелуя не было,- просто померещилось. Она не сердилась и не радовалась а только удивлялась странному безволию и тоскливому беспокойству, властно охватившим ее и не исчезавшим.
Лаптев тоже не мог прийти в себя. Все получилось очень неожиданно и оставило чувство горечи и недовольства самим собой. Он не поддержал девушку теплым словом, а повел себя как парень-ветрогон…
Андрей осуждал себя, но чувствовал: повторись встреча вновь - он вновь потеряет самообладание. Майя стала понятной и близкой ему именно в те минуты, когда начала раскрывать свою душу, сильные порывы скованного в желаниях человека.
О, если бы она не была дочерью Сатиапала и жила бы не в Индии, а в Советском Союзе! Тогда каждая встреча с ней стала бы праздником. И не только по ее вызову, а ежедневно он приходил бы к ней, не обращая внимания на время и расстояние!
Глупая фантазия!.. Нужно ехать отсюда, ехать навсегда, забыть имение раджи и златокосую девушку с бархатночерными глазами; она промелькнула чудесным миражем и, как мираж, исчезнет.
Калинникова и Лаптева провожал сам Сатиапал. Он имел вид сердечного, гостеприимного хозяина, сожалеющего о том, "что гости уезжают преждевременно, но в глазах у него сменялась целая гамма чувств,- от оскорбления и злости до искреннего сожаления.
– Так приезжайте, приезжайте еще! Возможно, я через месяц-два продемонстрирую вам новые опыты и дам новый трепан, который мне вскоре изготовят…
Сатиапал умышленно избегал прямого обращения: говорил он для Лаптева, полностью игнорируя Калинникова. Андрею это было неприятно, и он отмалчивался, или отвечал односложно.
Когда гости сели в машину, за ворота вышла Майя, ведя на цепочке коричневого пса.
– Господин Лаптев, я хотела подарить вам Самума. Он ваш по праву.
– Благодарю, Майя!
– Андрей выпрыгнул из машины в погладил собаку.
– Благодарю. Позвольте забрать его немного позже. Я сейчас не смогу уделить Самуму должного внимания.
– Хорошо, Андрей Иванович!
– обрадовалась девушка.- Можете забрать его когда угодно.
Имение осталось далеко позади. Андрей оглянулся. Освещенная лучами предзакатного солнца, на шоссе стояла девушка с собакой.
– Майя… - прошептал Лаптев.- Мираж, который сейчас исчезнет и развеется навсегда!
Перед поворотом он оглянулся еще раз и увидел, что к девушке подходит какой-то мужчина. Расстояние не позволяло различить черты лица, но Андрей был убежден, что это Чарли Бертон.
А поздно вечером Лаптев вспомнил о подарке рани Марии.
Он раскрыл футляр, вынул и положил на ладонь голубоватый кристалл горного хрусталя.
Неяркий свет аккумуляторной лампочки играл на блестящих гранях кристалла, причудливо переливался в его глубине.