Зубы дракона. "Властелин мира"
Шрифт:
Но и большому пароходу приходится туго. Согни и тысячи железных остовов лежат на отмелях этого моря. Они загромождают и без того узкий фарватер. Отклониться от линии, проложенной на карте, – значит, рисковать многим.
Давным-давно окончилась вторая мировая война, однако плавание в морях на подступах к Азии все еще было небезопасным. Затонувшие корабли, минные поля, многочисленные мели ограничивали маневренность судов. Лоции – мореходные справочники, издаваемые «хозяевами» этих берегов – англичанами и американцами, – пестреют противоречивыми, а зачастую даже фальшивыми сведениями. К
Тайфун трепал «Игарку» три дня. Наконец, утром третьего мая порывы ветра начали ослабевать, и небо прояснилось. Удалось определить местонахождение судна. Оказалось, что «Игарку» унесло на северо-запад от обычной трассы. Так как этот район согласно лоции считался опасным из-за мин, на теплоходе были включены ультразвуковые локаторы и усилено наблюдение.
После шторма, как это часто бывает, наступил полный штиль. Было душно, как в бане; к вечеру все небо вновь затянулось низкими тучами. На верхушках мачт, на всех острых предметах вспыхивали мерцающие язычки пламени – огни Эльма. И море было необычным: оно светилось прозрачным голубоватым сиянием; переливалась каждая волна, сияла каждая рыбка в глубине.
Это было необыкновенное, – феерическое зрелище. И пассажиры, и свободные от вахты члены экипажа собрались на палубе, любуясь прекрасной игрой света.
На носу теплохода, облокотившись на перила, стояли двое: невысокий худощавый звукометрист «Игарки» инженер Петр Сергеевич Щеглов и громадный широкоплечий радист Михаил Никитович Лымарь. Радист, впервые попавший в экваториальную полосу, интересовался всем, как дитя.
– А это что, товарищ инженер? – показал он на длинную светящуюся ленту в воде.
– Вероятно, морской угорь, – ответил инженер.
– Почему он светится?
– Да потому же, что и все остальное: в тропических водах размножаются определенные светящиеся бактерии.
Лымарь проводил взглядом извивающуюся ленту и глубокомысленно сказал:
– Такое освещение, пожалуй, не особенно выгодно для угря. Какая-нибудь там акула проплыла бы мимо, а то – вот он, как на ладони!
Инженер улыбнулся:
– Но ведь и акула плывет с подобной иллюминацией. А так как она больше, то ее дальше видно. Следовательно, в выигрыше оказывается угорь.
Щеглов заметил что-то вдали и схватил Лымаря за руку:
– А ну-ка, взгляните вон туда… Да нет, правее…
У Лымаря загорелись глаза:
– Акула?
Инженер внимательно всматривался в белесую мглу.
– Возможно… возможно… Однако…
Мимо теплохода на значительном расстоянии проплывало длинное и узкое светящееся пятно. Его центральная часть была более яркой и оттуда в стороны расходились такие же голубоватые лучи, как и от носа «Игарки».
– Подводная лодка… – прошептал Щеглов.
– Подводная лодка?! – Лымарь уже приготовился забросать инженера вопросами, но тот побежал к капитанскому мостику. Через несколько секунд корабль сбавил ход, а светящееся пятно уплыло далеко вперед. Щеглов спустился в трюм и пробыл там долго.
– Ну, вот и предупредили мы с вами
Помолчали, глядя в мерцающую голубизну моря. Затем Лымарь спросил:
– А это… действительно была подводная лодка?
– Да, Миша. Вероятно, американская. Сингапур – близко.
– А причем здесь Сингапур? – удивился Лымарь. – Ведь это, кажется, английская база?
– Юридически. Но американцы протянули свои лапы уже и сюда, а надменным англичанам пришлось потесниться. Кто владеет Сингапуром, тот контролирует подступы к Азии от Индии до Кореи. Недаром японцы в январе 1942 года свой главный удар направили именно сюда. Эта крепость считалась неприступной, но англичане удрали из нее, не сделав ни единого выстрела, а страну защищали партизаны…
В тот вечер инженер долго рассказывал радисту о местах, мимо которых им вскоре придется проплывать. Это не было изложением прочитанного или услышанного.
Щеглову, как сотруднику советского отдела штаба союзников, перед концом второй мировой войны пришлось некоторое время прожить в Сингапуре, поэтому он довольно хорошо знал эту первоклассную военно-морскую базу.
Лымарь слушал его с напряженным вниманием: то, что уже стало историей, раскрывалось в мельчайших, мало кому известных, сокровенных деталях.
Около полуночи повеял легкий ветерок, и море начало постепенно терять свою феерическую окраску. Лымарь ушел в каюту: ему предстояло заступить на дежурство в шесть утра. А Щеглов все еще не покидал верхней палубы, беспокойно оглядывая горизонт.
Инженера тревожило появление неизвестной подводной лодки и ее странные маневры. Когда несколько часов тому назад на правом траверсе «Игарки» возник характерный светящийся силуэт субмарины, Щеглов был обеспокоен вовсе не возможностью столкновения. На теплоходе испытывался усовершенствованный ультразвуковой локатор, который должен был сигнализировать о приближении какого угодно предмета – то ли на воде, то ли под водой. Но, к удивлению, сигнализатор не сработал. На экране локатора вместо четкого силуэта подводной лодки виднелось тусклое большое пятно. Видимо, неизвестная субмарина, обнаружив работу локаторов «Игарки», начала излучать ультразвуковые колебания, чтобы замаскировать себя.
Несколько раз Щеглов менял частоту волны локатора. Удалось сфотографировать силуэт подводной лодки и установить, что она идет в боевом положении, под перископом. Но затем звукометристы субмарины вновь парализовали работу локаторов «Игарки».
Обо всем этом Щеглов доложил капитану теплохода. Были приняты дополнительные меры: включен магнитный локатор и стопсигнальный прибор. Однако подводная лодка к «Игарке» больше не приближалась и вскоре исчезла.
«Черт возьми! – думал Щеглов, раздраженно посасывая папиросу. – Если американским звукометристам так легко удается перехватывать частоты ультралокатора, – такой прибор не стоит ломаного гроша!»