Зубы дракона
Шрифт:
– Светлана! – крикнул Шатов. – Светлана!
– Да, Евгений Сергеевич.
– Присядь рядом, – попросил Шатов, пытаясь побороть дрожь в голосе.
– Хорошо, – Светлана выполнила просьбу. – Вам что-нибудь нужно?
– Нет… То есть, да. Я хотел тебя спросить…
– Хорошо, Евгений Сергеевич, – неуверенно ответила Светлана. – Спрашивайте.
Шатов тяжело вздохнул. Спокойно. Нужно вести себя спокойно. Ей тоже могли сказать, что он безумен. Спокойно.
– Света, как называется село?
– Петровское, а что?
– Но ты же говорила, что оно называется Главное?
– Как же Главное, если оно Петровское? – глаза Светланы удивленно округлились.
– Но ты же сказала. Вспомни. Мы с тобой шли по полю к селу. Ведь мы шли?
– Шли, – неуверенно кивнула Светлана.
– Начали разговаривать, и ты сказала, что вместе с одноклассниками следила за моей судьбой уже больше года…
– Я сказала? – в голосе прозвучал испуг.
– Ты. Вспомни. Вначале ты сказала, что у меня шрам на лице довольно свежий…
– Да, о шраме я говорила. Мы учим основы первой помощи. И анатомию…
– А потом я пошутил, что шрамы украшают мужчину, а ты сказала, что я тебе понравился еще без шрама. Помнишь? – почти попросил Шатов.
– Я, – Светлана оглянулась на дверь, – я сказала, что вы мне понравились бы и без шрама. И пригласила вас в клуб…
– Это я помню, но ты и вчера подтвердила, что узнала обо мне от Дмитрия Петровича гораздо раньше…
– От Дмитрия Петровича? – с удивленным видом переспросила Светлана.
– Да, черт побери, да. От него. Ты сказала, что…
– Я не говорила, – на глазах Светланы выступили слезы. – Я говорила, что хотела…
– Что ты говорила?
– Я сказала, что вы могли бы заметить мою внешность и сами. Что…
– Да, я еще сказал, что у меня есть жена, и что неприлично так льнуть к кому бы то ни было, а тем более, к женатому мужчине.
– У вас есть жена? – глаза, не отрываясь, смотрели на Шатова. – Вы ведь вдовец…
– Нет! – выкрикнул Шатов. – Нет. Ты с ума сошла! Я женат. Какой вдовец. И я тебе сам это сказал. У меня есть жена, и она ждет ребенка. Какой вдовец?!
– Извините, Евгений Сергеевич, я ошиблась. Я ошиблась, Евгений Сергеевич. Простите! – Светлана заплакала.
Кто здесь сумасшедший? Шатов прикусил губу. Специально, до крови.
Это они все сошли с ума. Они все. Шатову захотелось кричать.
Стоп, Шатов. Стоп. Замолчи. Просто замолчи. Затаись. Если они тебя обманывают, то лучше затаись. Они хотят тебя вылечить… Иначе, не держали бы здесь. Если бы они хотели тебя убить… Если бы они действительно хотели тебя убить, то не стали бы устраивать таких сложных конструкций.
Они тебя лечат. Препарат в еде? Ничего страшного. Кто-то рассказывал Шатову, что всех, кто попадает в дурку, проводят через три укола серы. Кто это
Серега Печенежский говорил. Когда служили срочную службу. Серега отчего-то решил перерезать себе вены, его быстренько забинтовали и отвезли в дурное отделение госпиталя.
После каждого укола даже дышать было больно, рассказывал Серега. Болела каждая клеточка. Похоже?
Его хотят встряхнуть? Чтобы вылечить?
Им нужно помочь. Сделать вид, насколько это получится, что Шатова можно не бояться. А потом… Что потом?
Кстати, а почему ему не дают возможности позвонить и поговорить с женой или с кем-нибудь из друзей? Ничего, он все это выяснит.
Он нормален. Это все чушь. Он совершенно нормален.
– Не нужно плакать, Света, – ровным голосом произнес Шатов.
– Я не плачу.
– Вот и славно. А у меня очень чешется нос. Самый кончик. Не поможешь?
– Конечно, – Светлана осторожно провела рукой по лицу Шатова.
Шатов зажмурился.
Она сказала – вдовец?
Это они сошли с ума. Они все.
Глава 6
Лежать в смирительной рубахе двое суток оказалось не так мучительно, как ожидалось. Тело начало чесаться почти сразу, но при азартной помощи Светланы Шатов это преодолел достаточно быстро. Другие трудности постельного бытия также, неожиданно для Шатова, особых проблем не составили. Сиделка была выше всяческих похвал, и Шатов даже попытался не вспоминать ее неосторожных слов о…
О Вите Шатов тоже старался не думать.
То, что сболтнула Светлана – только глупость семнадцатилетней девчонки. Она просто чего-то не поняла, ей что-то примерещилось, просто ей так захотелось.
Или ей кто-то это сознательно загрузил.
Не думать об этом, в который раз напомнил Шатов. Не думать. Питаться регулярно, цепко держаться за реальность, время от времени контролируя себя аккуратными опросами сиделки.
Выпадений памяти вроде бы не было. Да и нечему особо было выпадать из памяти – Светлана, завтраки, обеды и ужины, утка по необходимости и разговоры.
О жизни в городе, о работе, о… Когда разговор вдруг касался семьи, Шатов замолкал, Светлана извинялась и переводила разговор на другую тему.
О себе девушка рассказывала охотно. Сирота, в этот детский дом попала, когда ей было около десяти лет после череды других детских заведений. О тех, других детдомах, Светлана вспоминала неохотно, а вот о Школе гениев говорила даже с каким-то радостным чувством гордости.
Шатов старался Светлане не мешать говорить, лишь иногда подправляя поток информации наводящими вопросами. И что, не тяжело учиться десять часов в сутки? Любимые предметы? Не страшно вскрывать трупы? Кем хочешь быть и куда поедешь учиться дальше?