Зубы Дракона
Шрифт:
Было решено, что яхта Бесси Бэдд будет крейсировать в Северном море и в прилегающих к нему водах так, чтобы быстро вернуться и взять на борт ее владельца, когда он освободится. Там в течение лета будут регаты, а в близлежащих городах и населенных пунктах можно посетить концерты, театры и художественные галереи, да, можно было бы придумать и худшие способы проведения двух или трёх месяцев, чем на роскошной яхте, базирующейся в Бремерхафене. В корабельной библиотеке была книга стихов Гейне «Северное море», а также музыкальные обработки некоторых из этих стихов. Рахель будет петь, Фредди — дудеть, Ганси — пиликать и скрипеть, Ланни и его сестра — греметь и стучать, Марселина — скакать и прыгать, а Ирма, Бьюти и Йоханнес — охотиться за четвертой рукой в бридже.
Яхта
14
Привет тебе, вечное море! Гейне, Приветствие морю
Вернувшись в порт, они взяли на борт владельца яхты, снова присоединившегося к ним вместе с большой пачкой писем. Там было письмо от Рика для Ланни, а именно:
По твоему запросу об Олд Бейли архивы не доступны. Мне пришлось провести поиск в уголовных отчетах, опубликованных в газете Таймс. В газете от 13 января 1873 года была публикация за номером 61: «Захарофф, Захариас Василиус, агент по продаже заложенных товаров». В газете Таймс от 17 января рубрика «Уголовный суд» начинается следующим образом: «Захариас Василиус Захарофф, 22 лет от роду, был обвинен в том, что он, будучи агентом, получившим доверенность некоего Мануэля Хифендиса, купца из Константинополя, продать, среди прочих товаров, 25 ящиков с камедью и 169 мешков с галлом общей стоимостью в тысячу фунтов стерлингов, незаконно и без каких-либо полномочий от своего доверителя внес депозит в размере указанных товаров, а также путем залога для собственного использования».
Письмо Рика содержало краткую информацию обо всей публикации, в том числе заключение: «Впоследствии, по совету своего адвоката, заключенный снял заявление о своей невиновности и выступил с заявлением «виновен». Рик добавил: «Это любопытно, и мне интересно, как вы намерены использовать это. Позвольте мне добавить: Почему твои духи не предоставляют тебе подобной информации? Если они начнут делать это, я бы начал принимать их всерьез!»
КНИГА ВТОРАЯ Облака порою бывают видом как дракон
ГЛАВА ШЕСТАЯ Deutschland erwache! [15]
Осенью на Северном море шторма начинаются рано, и, судя по его стихам, поэт Гейне был их свидетелем. Ярится буря И хлещут волны, И волны, в пене и гневной тревоге, Громоздятся высоко, Словно зыбкие белые горы, И кораблик на них Взбирается с тяжким трудом — И вдруг свергается В чёрный, широко разинутый зев Водной пучины.
О море! Мать красоты, из пены рождённой! Праматерь любви! пощади меня! [17]15
Германия, очнись (нем.)
17
Генрих Гейне, Буря, пер. М. Л. Михайлов
Но при управлении плавающей молочной фермой, нельзя допустить у её обитателей морской болезни. До начала сезона штормов их нужно высадить на сушу, узнав о штормах из всех доступных источников.
Молодая жена, когда они остались одни, спросила Ланни: «Как ты думаешь, хорошо ли все время общаться с евреями?»
Муж улыбнулся: «Ты можешь встретить кого угодно в этом доме. Уверяю тебя, тут будет нашествие».
— Может быть и так, но не подумают ли они, что с нами что-то неладно?
— Уверяю тебя, моя дорогая, все они точно знают, сколько ты стоишь.
— Ланни, у тебя ужасный взгляд на людей!
— Ты можешь избежать многих неприятностей, если примешь мои взгляды о Европе. Я жил здесь большую часть своей жизни. Ланни мог бы добавить: «Помни об Этторе!» Но он редко позволял себе упоминать о лихом итальянском аристократе, в которого она когда-то воображала, что была влюблена.
— Но, Ланни, мы живём за счет Робинов в течение почти пяти месяцев! Я не истратила ни цента из моих собственных денег?
— Если тебя беспокоит совесть, дай Фредди чек на круглую сумму для его новой школы. Это здорово порадует Йоханнеса.
— Но если ему это нравится, то почему он не сделает это сам?
— Я думаю, что он боится наделать себе слишком много врагов, но если это сделаешь ты, то у него будет алиби.
— Неужели он такой трус, Ланни?
Молодой муж усмехнулся: «Я снова говорю тебе, поверь мне на слово о Европе!»
Немецко-еврейский финансовый воротила поручил открыть, вычистить, проветрить и украсить живыми цветами несколько из своих гостевых апартаментов. Если бы у него было время, он организовал бы их косметический ремонт. В апартаменты, предназначенные для Ирмы и Ланни, входили гостиная с роялем, спальня, гардеробная комната и ванна для каждого. В каждой гардеробной комнате было отдельное помещение, где были представлены все образцы парижского платья, которые кутюрье Берлина попробуют убедить Ирму приобрести. Но там не было золотой сантехники для Ирмы и серебряной — для Ланни, за таким стилем обстановки надо было ехать в Америку. Но на их стенах были произведения Буше и Фрагонара, Ватто и Ланкре. Ланни знал, что они были подлинными, потому что он и Золтан купили их и разделили десять процентов комиссионных. Ирма нашла это вызывающей неловкостью, но Ланни ответил: «Это позволило мне одеваться подобающим образом, пока я ухаживал за тобой».
Рядом с их апартаментами были помещения для ребенка и надежной мисс Севэрн. Физерс была вызвана телеграфом и была под рукой, чтобы взять ответственность за дела Ирмы: писать ее письма, оплачивать ее счета и следить за её условленными встречами. Йоханнес нанял англоговорящую горничную, которая была предоставлена в распоряжение Ирмы с момента ее прибытия. В самом деле, он приказал бы купить жирафа из зоопарка Хагенбека, если бы это доставило удовольствие Ирме.
Физерс было достаточно только позвонить по телефону в офис дворецкого, и через минуту или две у двери стоял автомобиль. На всякий вкус, хороший или плохой, вокруг были театры, оперы, концерты и кабаре. Дворец находился в модном районе, удобном для всех видов деятельности, так что у двух молодых матерей не было никаких проблем в соблюдении их графика. Откинувшись на подушках лимузина, они успевали оправиться от любого волнения и, таким образом, избежать недовольства старшей медсестры. Их дети, находясь под неусыпной заботой, редко плакали по ночам, и, так или иначе, это было делом ночной медсестры. В ранние утренние часы эта медсестра воровато прокрадывалась в спальню Ирмы, принося маленькую Фрэнсис для первого приема пищи, и Ирма в полусне покормит её. Ах, да, современная наука может сделать жизнь приятной для тех счастливчиков, у которых есть деньги! Излишне оптимистичные мечтатели говорят, что сделают это доступным для всех, но дочь коммунального магната могла бы повторить древний вопрос: «Кто будет делать грязную работу?» Кто будет, она так и не узнала, но она знала точно, кто не будет.