Звенит слава в Киеве
Шрифт:
— Да, да, где вы пропадали, Андрэ? — подхватили и спутники Жака — богато одетые молодые придворные.
«Граф де Геменэ заявил о его розыске…» — вспомнил Андрей слова стражника.
— Я готов, господа, — сухо ответил он.
— Вы чем-то огорчены, Андрэ? — с участием спросил Жак.
«А чем, собственно, виноват Жак? — подумал Андрей. — Таков закон его страны…»
— Да нет, Жако! — ласково ответил он другу. — Просто устал немного…
— Ну, сейчас вы отдохнёте! — воскликнул молодой граф. — Поехали, друзья, поехали!
И, бросив несколько монет стражнику у ворот, весёлая
Глава XVII. НАСЛЕДНИК
Цоканье копыт громко отдавалось в пустых, предутренних улицах. Город ещё спал. В эту раннюю пору лишь запоздавшие гуляки возвращались по домам под охраной сооружённой свиты. Не безопасны ночные улицы Парижа… Глухие ставни закрывали окна нижних этажей, нигде не было видно ни одного огонька, и ни одного звука не доносилось из замерших жилищ, кроме заунывного лая собак во дворах.
— Вы не заснули, Андрэ? — засмеялся Жак де Геменэ. Андрей встрепенулся и выпрямился в седле.
— Нет. Жак. Просто задумался…
— Это случается с вами довольно часто. Разве у вас так много забот?
— Как вам сказать? Настоящих забот, пожалуй, нет. А думать приходится о многом, конечно.
— О чём же?
— Мало ли? О себе, о нашем Киеве, о королеве.
— О королеве вы можете больше не думать. Она не будет теперь грустить о родине…
— Почему?
— Да потому, что на её руках лежит первенец — будущий король Франции, Филипп Первый. Вы уже видели его?
— Да, — улыбнулся Андрей, — здоровенный мальчишка!
— Тем лучше! Королю нужно крепкое здоровье и громкий голос, чтобы повелевать своими подданными!
— Ну, насчёт голоса всё в порядке. Юный король уже теперь кричит на весь дворец. Старая Сюзон уверяет, что его величество, король Генрих, никогда не был таким крикливым!
— Сегодня мы все увидим нашего будущего властелина. Жаль, что до торжественного пира остаётся мало времени, чтобы хорошенько выспаться…
Жак громко зевнул и потянулся. Андрей с улыбкой поглядел на приятеля.
— Вам не кажется, что мы слишком уж часто возвращаемся лишь к утру? — спросил он.
— Да нет… Когда же и повеселиться, если не теперь, пока мы молоды? Потом будет не то… появится жена, она может оказаться ревнивой! Знаете, мой отец уже поговаривает, что мне пора жениться…
— Я слышал. Говорят, девушка, которую предназначают вам в жёны, очень хороша?
— Да, — безразлично ответил Жак, — это моя кузина. Только она живёт с родителями в поместье и в Париже никогда не бывала. Бог мой, вдруг она окажется деревенщиной! Ну, а вы?
— Что — я?
— Вы жениться не собираетесь?
— Да, кажется, нет ещё…
— Так ли?
Андрей удивлённо обернулся.
— Почему вы сомневаетесь в этом, Жак?
— Да потому, что я тоже кое-что слышал…
Андрей покраснел. Неужели его разговор с Анной в тот день, когда
Жак насмешливо поглядывал на друга, но Андрей решительно не знал, что сказать.
— Послушайте, Андрэ, — так и не дождавшись ответа, продолжал Жак, — я давно хотел вам намекнуть, чтобы вы проявили больше решительности. Мой отец к вам весьма благоволит.
— Граф слишком добр… — прошептал Андрей, — я ничем не заслужил его благосклонности.
— Та-та-та! — засмеялся Жак. — Какая скромность. Ну тогда я позволю себе показать обратное качество!
— Я не понимаю вас, Жак.
— Не понимаете? Я решил быть нескромным. Знайте же, что моя прекрасная сестрица краснеет до ушей всякий раз, как слышит ваше имя, мой храбрый русский рыцарь! А я нарочно частенько говорю о вас. Разве не чудесно было бы нам с вами стать братьями? Я ведь очень полюбил вас, Андрэ. У меня никогда не было лучшего друга…
— И я люблю вас, Жак. Без вас я был бы одинок на чужбине…
— На чужбине? Разве Франция не стала для вас второй родиной?
— Родина бывает только одна, друг мой, и самая прекрасная страна не может её заменить.
— Но ведь вы навсегда останетесь здесь?
Андрей молчал. Он и сам не знал, сколько ещё придётся ему пробыть в Париже. Тоска по Киеву становилась всё сильнее и сильнее, она не покидала его.
Лучи утреннего солнца, пробивавшиеся сквозь бархатные шторы окон, казались ему отблеском сияния золотых глав Софии. В тёмных волнах Сены возникали видения светлого широкого Днепра, а на месте маленьких судёнышек мерещились гордые корабли…
Андрей встряхнул головой, чтобы отогнать тяжёлые мысли.
— Я, право, не знаю, что ответить вам, Жак, — сказал наконец он, — только королева может решить — оставаться мне здесь или нет. Я её слуга…
— Как и все мы, — сняв шляпу, галантно поклонился де Геменэ, — но если так, вы, очевидно, останетесь. Планы прекрасной королевы на будущее верного рыцаря мне известны. Наш добрый король намекал о них моему отцу.
Предназначенные для вас поместья обширны, богаты и расположены недалеко от Парижа…
Охваченный тягостным смущением, Андрей не смотрел на друга. Жак засмеялся.
— Вы застенчивы, словно девушка, Андрэ, сказал он, — ну, не будем сейчас развивать эту тему. Вот и дворец, вы дома. Через несколько часов мы встретимся на пиру! Постарайтесь хорошенько отдохнуть!
Пришпорив коня, Жак ускакал. Андрей медленно въехал в открытые стражей дворцовые ворота и, отпустив оруженосца, поднялся в свои покои.
Десятки воткнутых в стены факелов заливали дымным светом громадный каменный зал. На длинных столах громоздились горы жареного мяса. Откормленные каплуны, снова украшенные перьями, после того как их сняли с вертелов, стояли в воинственных позах друг против друга на оловянных блюдах. В руках прислужников, неустанно бегавших вокруг столов, пустели и заменялись новыми кувшины с вином, а на полу, усыпанном объедками, с громким рычаньем возились и дрались из-за костей собаки.