Зверь 6
Шрифт:
Паладин со спутником сидели у стреляющего уголками камина. Взгляд мужчины задумчиво устремился в огонь, туда, за пляшущие языки пламени, где виделось что–то своё, наболевшее. Или милое лицо любимой, или оскал заклятого врага. Брови хмурились подобно кустам вереска под напором ветра. Молодой оруженосец с интересом рассматривал разношерстное собрание..
Оба молчали.
— Самый юный ягнёнок готовится для вашей светлости, — согнулся в поклоне трактирщик и ещё раз протер столешницу. — Угодно ли чего-нибудь ещё? Девушку для обогрева постели, или красивую
— Пусть споёт балладу о змеелюдах, — паладин кинул серебряную монету на стол.
Она моментально исчезла в бездонном кармане передника.
— О змеелюдах? Но ведь они же…
— Поменьше болтай, если хочешь дожить до утра! — донеслось из-под накинутого капюшона.
Изобразив на лице максимум почтения, трактирщик ретировался в угол, где за ним внимательно наблюдала сидящая женщина средних лет. Она отложила тлеющую трубку и кивнула на шепот трактирщика. Мужчина в капюшоне мрачно смотрел, как тонкие, непривычные к крестьянскому труду, пальцы крутили колки лютни, как шершавая ладонь ласково провела по деке, словно по щеке любимого.
— Вы снова хотите разбередить рану, милорд! — негромко оруженосец.
— Я устал, Алекард! Очень устал, но нужно сделать ещё так много! — проговорил паладин. Его глаза не отрывались от певуньи. — А эта встреча нам крайне необходима, если мы хотим видеть летнее солнце ещё много-много лет…
Настроив инструмент, певица ударила по струнам, и галдящая таверна замолчала в тот же миг. Чарующий перелив прокатился по липким от эля столам, по скамьям, отполированным множеством задов, отпрянул от чадящих факелов и вынырнул в дымоход. Умчался вслед за улетевшим свежим ветром.
Что было — то было, но время прошло,
И место сражений быльём поросло.
Много мужей полегло на полях,
А женский стон звучал в деревнях.
Чарующий грудной голос начал с полушепота и постепенно набирал силу. Словно комок снега сходил с горы, увлекал за собой другие снежинки и превращался в огромный ком. В смертельную лавину…
— Нам никогда не забыть о них, Алекард, — шепнул паладин. — Пока последний из этого племени дышит одним воздухом со мной — я не могу найти покоя!
Певица разливалась соловьём о великом походе короля на страну змеелюдов. Эти создания держали в страхе окружающие территории, грабили и убивали всех, кто рискнул приблизиться к их границам.
Рыцари бились за честь короля,
Горела под ногами змеелюдов земля.
Глотки хрипели: «Боги с нами! Вперед!»
Никогда не отступит человеческий род.
— Отец, но что мы делаем здесь? — проговорил Алекард. — Неужели нам мало своих менестрелей и своих певцов?
— Звезда Оускальда привела меня в этот гадюшник! — ответил паладин и погладил серебряный амулет на груди. — И здесь я должен получить ответ на старый вопрос…
Погладил амулет как верного пса после принесенной добычи. В ответ амулет потеплел и согрел кожу на груди.
Растеряв половину войск и стерев с лица земли страну змеелюдов, рыцари смогли узнать страшный секрет их могущества. Маги змеелюдов преображались и надевали ту личину, какую только захотят. Они могли проникать в любые замки под видом владельцев и приказывать вершить дурные дела. Они стравливали между собой людей, а потом приходили к обессиленным королям и забирали ослабленные королевства под своё правление.
Однако волшебство оказалось бессильно против заговоренного серебра. Этим и воспользовались колдуны людей, когда снаряжали войско. У каждого воина на шее красовался серебряный знак перевернутой лилии в овале. «Юбка мамаши» — как его прозвали обычные пехотинцы, словно за такой юбкой можно спрятаться от стрелы или меча. От преображения можно, но от оружия — нет.
— Лучше вы мне скажите, мой дорогой сын, почему вы отказались от королевы Асгорда и всё печалитесь о девушке из низшего сословия? — спросил негромко паладин, после очередного куплета певуньи. — Вы же король. Рядом с вами будет счастлива сесть любая девушка королевства! И не только нашего…
— Я не люблю королеву, и не нужен мне Асгорд, отец. А ради моей жены готов выступить против миллиона врагов! — ответил задумчиво молодой оруженосец. — И я выступлю! Даже если нужно будет попасть в иной мир и принести его в жертву — я всё сделаю ради любимой!
— Безумство влюбленных вошло в легенды, — покачал головой король, всё также скрывающийся под капюшоном.
— Сердцу не прикажешь, отец…
В это время угодливый хозяин таверны принес еду и бочонок с двумя кружками. Он самолично разлил своё лучшее вино по кружкам, и с поклонами удалился.
Вокруг смерти безносой летали гонцы,
Погибших сынов сменяли отцы.
Крики мешались в дым от огня!
Такого не помнит история дня!
— Знаю, но так королевство может остаться без наследника. Я остался вдов, когда вы были ещё ребёнком, и мне пришлось очень сильно постараться, чтобы до вашего взросления королевство осталось целым, — негромко проговорил король. — А если сложите голову в ином мире, то никакие ухищрения не спасут королевство от раздора.
— Не переживайте! Вернусь я очень скоро, тогда и заживем на славу, — проговорил юноша, не отрывая взгляда от поющей певуньи.
Певунья ответила дерзким взглядом и продолжила петь. Она пела так, что стихли все звуки, и даже беспардонные мыши на стрехе остановили вечную возню. Перед глазами посетителей вставали образы героев, не пожалевших жизней за будущее своих детей. Лязг оружия, ржание коней, крики ярости и стоны раненых. Чудился бешеный танец старухи с косой посреди разгара битвы, словно безносая объелась ядовитых грибов и скакала без устали, собирая страшную жатву. Люди победили, но какой ценой…
Последний куплет взлетел к потолку и затих. Никто не смел шевельнуться, чтобы неловким шорохом не развеять возникшее колдовство искусства.