Зверь из бездны том IV (Книга четвёртая: погасшие легенды)

Амфитеатров Александр Валентинович

Геометричность катакомб типически отличает их от песочных ям и каменоломен, с которыми их прежде смешивали и от которых думали вести их первое происхождение. Вулканическая почва Рима имеет три типа наслоя: чистая пуццолана (puzzolano puro), зернистый туф (tufo granulare) и камневидный туф (tufo litoide, tufo calcare, travertino) — одного существа, но отличные по степени своей плотности, в зависимости от известковых примесей. Чистая пуццолана — сыпучая почти как песок; зернистый туф — компактная земельная масса, камнеподобная, но мягкая; туф-литоид — камень большой твердости, фундаментальный строительный материал. Различать христианское религиозное происхождение вырытых ходов от языческого промышленного возможно уже по характеру почвы, в которую углублено рытье. В то время как промышленники интересовались исключительно пуццоланой в чистом виде (для фабрикации цемента) и туфом- литоидом, как строительным камнем, христиане одинаково избегали жил первой, как слишком слабого, «не держащего», грунта для могилы, и пластов второго, как, наоборот, слишком твердых и непосильных для всегда спешной работы немногочисленных фоссоров. Христиане работали исключительно в зернистом туфе, который, во-первых, легко поддавался их киркам и мотыгам, а во-вторых, имеет способность быстро крепнуть под влиянием воздуха, придавая вечную несокрушимость сводам коридоров

и могил, в нем вырубленых. Промышленная добыча пуццоланы или каменного туфа следовала за породой, которой искала, — куда жила поведет. Поэтому рисунок каменоломни, при сравнении его на плане с рисунком любой катакомбы, выдает свою случайность неправильностью линий, ползущих, так сказать, в самодавлении, по направлению добываемого материала (см. рис. 1). Наоборот, рисунок катакомбы всегда отличается целесообразностью правильных, по большей части, прямолинейных очертаний. Там — дыры, а здесь — ходы. Там — ямы, а здесь — комнаты, крипты. Там работали, чтобы, истощив почву от пуццоланы, забросить место, как бесполезное; здесь работали, чтобы сохранить место на века. Одно из античных римских кладбищ св. Агнессы прилегает к старой каменоломне, и на примере его, любопытный зритель может наглядно видеть типическую разницу катакомбы от латомии (Мартиньи). (См. рис. 2 и 3).

Благочестивое стремление объединить своих мертвецов кладбищем, как живые объединяются, вполне в духе IV и V века, когда катакомбы пользовались особенно благочестивым вниманием и почетом. Папа Дамазий (366-384) упорядочил катакомбы внешним благоустройством, разметив мраморными досками с каллиграфическими надписями улицы и переулки великого подземного города мертвых и снабдив эпитафиями могилы наиболее чтимых и достопамятных мертвецов. В эту пору посещал катакомбы, как паломник, блаженный Иероним и выносил из них столь грозные христианские впечатления, что не сумел их выразить иначе, как эффектной цитатой из язычника Вергилия. Другой посетитель той же эпохи, поэт Пруденций (р. 348), описывая крипту св. Ипполита (III века), говорит о роскошных мраморных лестницах, которые в нее вели, и о многочисленных окнах-пробоинах (lucernarii), благодаря которым в катакомбе было светло, как днем. Показателями произведенных объединительных работ остались входы в катакомбы — слишком многочисленные для потребностей даже столь огромного кладбища. Они обличают, что первоначально каждая частная крипта имела свой собственный отдельный вход; когда же крипты слились в одно целое кладбище, сохранились, хотя и ненужные, их старинные частные лазы. Катакомбы развивались до V века, оставались излюбленным местом благочестивых восторгов и праздничного паломничества до века седьмого. Они спокойно пережили нашествия готов, гуннов и вандалов и иконоборческие смуты, когда император Лев грозил не оставить в Риме ни одного вещественного предмета для поклонения и разбить в куски саму статую св. Петра. Но в январе и феврале 775 года Рим был обложен полчищами лонгобарского короля Астольфа. Рима взять не смогли, но, за чертой его, в Кампании, свирепствовали и грабили чудовищно, а в особенности усердно набросились на катакомбы. Богатств чрезмерных там в это время, пожалуй, уже не было, но лонгобардский вождь был ханжа, и воины его «с благочестивой ревностью рыскали по кладбищам мучеников, разыскивая святые кости, которыми дорожили паче золота, надеясь развезти мучеников под какими угодно именами по церквам своей родины и дорого продать. Люди эти рылись с алчностью золотоискателей... Так что Астольф воспользовался осадой Рима, чтобы как можно больше найти святых тел, выбрать их с кладбищ и отвезти в Ломбардию» (Грегоровиус). Вероятно, именно этот страшный разгром побудил папу Павла I (757—767) заняться, вместе с перестройкой части катакомб, наиболее пострадавшей от варварских неистовств, перенесением еще уцелевших от лонгобарского грабежа мертвецов в черту города, за крепкие и вооруженные римские стены. «Целые недели и месяцы звучали в Риме гимны процессий, а через ворота въезжали один за другим фургоны, нагруженные черепами и костями или саркофагами». С тех пор, как мир стоит, история не видала такой оптовой фабрикации святых, удивительной даже для XX столетия, тоже далеко не отсталого по этому производству. «Перемещение римских усопших откликнулось шумным эхом по всему свету; молва раздразнила алчность далеких народов в Галлии и Германии, и вот, от англов, франков и германцев поскакали в Рим гонцы выпрашивать хоть крохи какие-нибудь от этих сокровищ. Кости римлян, останки людей всех состояний, возрастов и классов, потекли в глушь и глубь густых германских лесов, чтобы лечь под алтари монастырей и принимать благоговейное поклонение от людей той земли, в которой тлели кости легионов Вара и Друза. Вообще, это было преудивительное переселение римских покойников на север и запад» (Грегоровиус). Спрос рождает предложение, — и вот, в течение двух почти веков затем, римляне вели «формальный торг мощами, реликвиями и святыми иконами. Можно с положительностью сказать, что этим и, может быть, еще продажей списков древней литературы, ограничивалась вся их индустрия. Безчисленные полигримы, посещавшие Рим, не хотели покинуть святого города, не унося с собой священной памятки. Они покупали реликвии, кости из катакомб, как нынешние путешественники приобретают камеи, картины и статуи. Но одни лишь государи или епископы были в состоянии приобретать целые тела. Многие духовные лица в Риме обратили тайный торг мощами святых в корыстную профессию, и легко можно вообразить, какие мошенничества они позволяли себе при этом. То и дело крали римских покойников из их древних могил. Сторожа при катакомбах и церквях не спали ночи напролет, в постоянной тревоге, словно ожидая нападения гиен. И, действительно, воры кружили вокруг желанной им добычи, пускаясь для достижения своих целей на тысячи плутней, либо прибегая к прямому подкупу. Для них было даже безразлично, какого именно покойника успеют они выкрасть. То и дело вор у вора дубинку крал, и обманщики сами оказывались обманутыми, потому что покойники фальсифицировались, не хуже вина, и выпускались в продажу под какой угодно маркой. В 827 году франки украли и увезли в Суассон останки свв. Марцелина и Петра. В 849 году один священник выкрал из Рима тело св. Елены или какой-то другой покойницы, которую он выдавал за мать Константина. Обладание священными останками для людей тогдашнего века представлялось чем-то столь драгоценным, что позор воровства искупался этой благодатью, как невинный обман с доброй целью. Нередко, впрочем, папы давали свое согласие на вывоз римских святых за границу, так как никогда не было недостатка в страстных мольбах о даровании подобной милости» (Грегоровиус). К огорчению для римского духовенства, рудник мощей не мог быть вечным и, хотя и после долгой эксплуатации, истощился. А вместе с его истощением захудала и слава катакомб. Дамазиевы надписи копировались пилигримами еще в VIII

веке. Потом катакомбы стали глохнуть, как старые, оставленные и упраздненные кладбища, откуда выбраны все мощи, перемещенные в раки католический церквей. Слабые литературные известия о катакомбах имеются от X и даже от XII века. Затем память о них почти исчезает из мира до XIII века, когда она всплывает, но без всяких серьезных для судьбы катакомб последствий, в компилятивной книге «Чудесные достопримечательности города Рима» (Mirabilia urbis Romae). Впрочем, Грегоровиус относит этот путеводитель к более ранней эпохе, а именно к концу XI века. Настоящее же воскресение ждало катакомбы только в 1578 году, когда случай возвратил Риму подземное кладбище св. Присциллы на Via Salaria, а знаменитый Антонио Бозио, которого Мартиньи справедливо называет «истинным Христофором Колумбом подземного Рима», принялся за их научное исследование. Некоторые знатоки пробирались в них и раньше. Приступив в работам в катакомбах, Бозио нашел графиты ученого археолога XV века Помпония Лето. Этот деятель Возрождения, вместе с некоторыми гуманистами, был заподозрен инквизицией в отступничестве, будто бы возвратился к служению старым языческим богам. Чтобы обезопасить свои собрания, компания язычествующих археологов перенесла их в позабытый тайник катакомб (Boissier). Это романическое до- мышление, однако, вряд ли основательно, так как, кроме Помпония Лето, найдены были в катакомбах от 1467 года надписи какого-то пизанского аббата из монастыря св. Ерма с восемью монахами, а от 1490 года принца Райнуцио Фарнезе с товарищами. Прямыми же предшественниками Бозио были уже в XVI веке — Панвинио, доминиканец Альфонс Чаконио (Ciacconio) и археолог бельгийскою происхождения Филипп Вэнк (Wingh).

Таким образом, историю христианских катакомб можно разделить на периоды:

1. Строительный. От 60 годов I века (эпоха Нерона) по 60 годы IV века (эпоха папы Дамазия).

2. Охранительный. От папы Дамазия по VIII век включительно.

Известный христианский археолог, аббат Мартиньи, называет этот период «периодом благочестивых паломничеств» и начинает его с последних лет III века. От конца этого периода (VII века) до нас дошли любопытные путеводители и списки римских святых мест (каталоги и итинерарии), один из главных источников к богато разработанной ныне топографии античного Рима (Иордан, Фридлендер, Гильберт, Рихтер и др.). Счастливым временем периода была половина VI века, с папой Иоанном III (559- 572), который «любил и перестроил кладбища мучеников» (mavit et restaurant coemeteria santorum martyrum»).

3. Упадочный. С разграбления Рима лонгобардами в 755 году по 846 год, когда, Рим опустошен был набегом сарацинов.

Этот же период можно было бы назвать «торговым», так как, в течение его — мы видели — римское духовенство бросило кости своих мучеников, уцелевшие от варварского грабительства, на всемирный рынок. В 795 году по велению папы Льва III, произведены были последние поправки и перестройки в катакомбах св. Каллиста, — последние в древнем строительстве катакомб.

4. Период забвения и смутных преданий.

С X века по XIII (книга «Римских достопримечательностей”) и с XIII по вторую половину XVI.

5. Период научного изучения. С 1578 года по настоящее время.

В этом периоде история катакомб есть в то же время библиография их исследования. Вот ее главнейшие моменты, выраженные в именах значительнейших писателей и деятелей.

1. Антонио Бозио (ум. 1629). «Подземный Рим» (Roma Sotterranea). Первое итальянское издание in folio, Roma 1632. Более известно в латинском издании Арринги, 1662.

2. Марк Антонио Больдетти (1663—1749). «Наблюдения над кладбищами свв. мучеников и древних христиан Рима» 1720. Ит.

3. Джованни Марангони (1673—1753). «О кладбище св. Викторина», 1740. Лат. (К этой же группе катакомбистов надо отнести Рафаэля Фабретти, 1618—1700.)

4. Джиованни Гаэтано Боттари (1689—1775). Грандиозный комментарий к труду Бозио. 3 тома in folio. 1737, 1746, 1754.

5. Jan Baptiste Louis Seroux D’Agincourt (1730—1814). «Histoire de l’art par les monuments». Фр.

Все поименованные могут назваться учениками и подражателями Бозио. Заслуга их только в том, что они продолжают, комментируют и поверяют его великие открытия. На почве этих работ Бозио изучение катакомб развивалось слишком 200 лет до

6. Отца Марки (padre Marchi), который открыл новую эру в сказанном изучении, обосновал его на данных многочисленных документов средневекового паломничества (итинерариев и др.), опубликованных разными изыскателями (Boucher — 1634, Мабильон, кардинал Томази — 1747) в течение XVII, XVIII и первых десятилетий XIX века. Громадное сочинение о. Марки о катакомбах ("Monumenti delle arti cristiane primitive") осталось неоконченным. Вышел в свет только первый том его — Архитектура.

Направление о. Марки усвоил, развил и усовершенствовал гениальный ученик его

7 Граф Джан Баттиста де-Росси (1822—1894).

Назвать это имя значит указать альфу и омегу современной науки о катакомбах и первобытном христианском искусстве. Работы Росси (в сотрудничестве с братом Микеле Стефано де-Росси) представляют собой для этой отрасли исследования такой же колоссальный центр, каким для XVII и XVIII веков было наследие Бозио. Все исследователи после Росси не более, как комментаторы (апологеты или полемисты) и популяризаторы его удивительных открытий и глубокомысленных, на основании их, выводов и догадок.

Де-Росси отказался от прежней системы разысканий катакомб, которую можно назвать археологической, так как она руководилась историческими материалами о направлении, уходивших от Рима, публичных дорог и, оставив этот случайный признак лишь вспомогательным, построил собственную систему — геологическую, руководствуясь неизменным признаком, что строители катакомб всегда работали только в зернистом туфе и изредка в почве речного наноса (depots fluviatiles; по геологу Брокки — таковы только катакомбы св. Валентина). Вооружась геологическим принципом, Росси, за полвека своей работы, поставил науку о катакомбах точнее и прочнее, чем успели три века предшествовавших ему трудов. Не говорю уже о том, что изыскания де-Росси дали богатейший материал исторический, юридический, общественно и религиозно-бытовой, им же в значительной степени освещенный и разработанный. Де-Росси если не создал, то настолько обогатил историю христианских надписей, что достоин считаться в числе ее основателей.

Первым художником-копировалыциком воскресших катакомб надо считать, кроме самого Бозио, его друга и сотрудника, бельгийца Жана Счастливого (L’Heureux, Macarius). Но замечательная работа его бесплодно пролежала в рукописи почти три века и была издана только в 1856 году (отцом Гарруччи). В XIX веке достойны упоминания художественные воспроизведения катакомб француза Луи Перре (Perret) и его сотрудника Савиньяна Пети (Savinian Petit), и русского Ф. Реймана, отдавшего катакомбам всю свою жизнь и дарование. Этот человек, лишь недавно скончавшийся, в обратность управителю в евангельской притче, талант свой, в буквальном смысле, из земли вырывал. Как, впрочем, и все катакомбийцы.