Зверь из бездны
Шрифт:
Фигура Лео не приближалась и не удалялась. Она была видна не очень отчетливо, и то почти пропадала в тени, то освещалась неведомо откуда льющимся светом, но не исчезала, не сменялась другими образами.
– Стан, мне здесь трудно одному. Я никак не могу найти Славию. Стан! Если бы ты… Если бы мы были вдвоем… Понимаешь, тут постоянно приходится быть начеку… Много всякого… Уходят все силы, и на поиски времени почти не остается. И вообще у меня очень мало времени, Стан! Славия может окончательно уйти, и тогда уже ничем… Стан, если бы ты мне помог… Как можно быстрее!
Темнота вдруг пролилась с высоты, полностью скрыв Леонардо. Но голос его продолжал
– Понимаю, проснувшись, ты подумаешь, что видел сон, что я просто приснился тебе. Нет, Стан, я действительно разговариваю с тобой, я наконец-то пробился в твое сознание. А чтобы ты убедился в том, что это не сон, не галлюцинация… Слушай, этого ты никак не можешь знать. И никто, кроме меня. Никто не знает шифр моей квартиры. Отправляясь на Альбатрос, я задал такой шифр: пять нулей. Пять нулей, Стан! Можешь проверить. Обязательно проверь. А шифр сейфа в моей квартире: три восьмерки – Славия – двадцать три – пятнадцать. Проверь и это. Только прошу тебя, Стан, – поторопись! Ищи Биерру. Я не знаю, что это такое – просто местность… Я буду ждать тебя здесь. Ничего не бойся, ты пройдешь, я уверен! И еще, Стан: попасть сюда можно не только из пещеры на острове Ковача или с Альбатроса, как я. Любая точка, Стан, надо только решиться. Я верю Голосу, он поможет… Он поможет тебе попасть сюда, в Преддверие. Надо только решиться…
Темнота постепенно стягивалась в пятно, теснимое светом; пятно превратилось в точку, точка исчезла – и остался один свет, ровный немигающий свет, заполнивший пустоту. Леонардо по-прежнему не было видно, но голос его не умолкал:
– Понимаю, на это трудно решиться… Нужно сделать, как я… с обрыва… или из окна… В общем, чтобы верная смерть… Но тебя спасут, Стан! Ты просто попадешь сюда, в Преддверие, целым и невредимым.
Наступило долгое-долгое молчание. Свет медленно тускнел.
– Я очень надеюсь на тебя, Стан… Если решишься… Запомни: пять нулей. Три восьмерки – Славия – двадцать три – пятнадцать. Биерра. Время уходит, Стан… Я жду… А сейчас постарайся проснуться и ничего не забыть.
Свет погас и вновь замелькали какие-то полустертые образы, обрывистый берег реки зарос лесом – странными деревьями, похожими на ощетинившиеся ветвями пирамиды, – но он все-таки добрался до прибрежного мокрого песка и опустил лицо в воду. Стало холодно и мокро.
Он открыл глаза и не сразу сообразил, что произошло. Провел ладонью по мокрому лицу. Порывистый ветер заскакивал в комнату через распахнутое настежь окно и швырялся брызгами дождя. Лешко встал – его нога наткнулась на что-то в темноте – и закрыл окно.
– Свет! – громко сказал он, и когда зажегся светильник под потолком, увидел, что опрокинул стоявший на полу у кресла бокал с коктейлем.
Он сделал несколько шагов к двери и остановился. В комнате было тихо. Внезапно он почувствовал чей-то взгляд, резко обернулся – и никого не увидел. За окном разлеглась мокрая темнота.
«Пять нулей… Три восьмерки – Славия – двадцать три – пятнадцать…»
Он не был уверен, что это всего лишь сон.
Долго раздумывать и колебаться было не в его характере. Сбросив на пол халат, Лешко решительно направился в спальню, облачился в темно-синие джинсы с накладными карманами на бедрах и легкий, но теплый серый свитер. В прихожей обулся в любимые туфли на толстой подошве, поднял с пола им же брошенную куртку и, натягивая ее, вышел из квартиры. Если это действительно был не просто сон, следовало поторопиться.
По
Остановившись перед дверью квартиры Леонардо, он несколько раз глубоко вздохнул и срывающимся от волнения голосом произнес:
– Ноль-ноль-ноль-ноль-ноль.
Дверь перед ним открылась и Лешко, не веря своим глазам, расслабленно привалился плечом к стене. Но только на мгновение. Сон на самом деле был непростым – и Леонардо действительно находился в Преддверии! И просил о помощи, о немедленной помощи!
Лешко чуть ли не прыжком влетел в прихожую и ринулся в кабинет Леонардо. Он уже ни в чем не сомневался, но профессиональная привычка проверять все до конца гнала его вперед. Никакими теоретическими обоснованиями реальности существования Преддверия он себя не утруждал – Преддверие было изначально дано в условиях задачи, и не время было размышлять, что же оно такое и как соотносится с привычным континуумом. Наступила пора действий, а не рассуждений, и действий быстрых…
Очутившись в кабинете Леонардо, Лешко отыскал взглядом тускло блестящую круглую ручку сейфа в стене над столиком с аккуратно сложенными бледно-желтыми листами распечаток. Он подошел к сейфу и торопливо, но внятно произнес:
– Три восьмерки – Славия – двадцать три – пятнадцать.
И ничего не изменилось. В круглой ручке сейра отражался включенный светильник.
– Идиот! – выругал себя Лешко. – Восемьсот восемьдесят восемь – Славия – двадцать три – пятнадцать.
В стене еле слышно щелкнуло, ручка медленно повернулась – и дверца сейфа отъехала в сторону. На нижней полке, рядом с браслетом и стопкой инфопластов, лежал, поблескивая черными гранями, карманный квантер – личное оружие офицера Леонардо Грега. Лешко вынул его из сейфа и взглянул на индикатор: боекомплект был на месте. Леонардо говорил о том, что эманатор в Преддверии оказался бесполезным… но только что во сне он сказал, что само Преддверие изменилось.
«Оружие не помешает», – решил Лешко, вспомнив слова Грега: «Ничего не бойся, ты пройдешь, я верю».
Он сунул квантер в набедренный карман и вновь произнес тот же шифр. Дверца возвратилась на место.
«Поворачивайся побыстрее!» – сказал себе Лешко и ринулся к выходу из квартиры.
Вернувшись домой после гонки по ночным улицам, он повторил ту же процедуру, которую только что проделал в квартире Леонардо: назвал шифр своего сейфа и извлек оттуда второй квантер. Положил его во внутренний карман куртки, застегнул ее под самое горло и направился к окну кабинета.
И вдруг остановился, не дойдя до подоконника. «А если не получится?» – подумал он. Если не получится – он просто-напросто грохнется вниз с высоты четвертого этажа прямо на мокрые плиты площадки перед домом, где чуть ли не каждый день ребятня играла в «крайстиков», растаскивая в разные стороны свои многоступенчатые вращающиеся рамы. И будут потом его коллеги – «полы» ломать голову, недоумевать, что заставило его, офицера Унипола, выброситься из окна. Чего доброго, уголовное дело еще заведут, организуют расследование, найдут каких-нибудь подозреваемых… В общем, понапрасну будут тратить время и силы. В таких случаях нужно оставлять предсмертные записки.