Зверь Лютый. Книга 20. Столократия
Шрифт:
У меня - жёстче: казна даёт переселенцу не только "право на землю", но и товарный кредит на её освоение.
– - Не любо здесь жить? С нашим "атаманом" приходиться тужить?
– Встал, пошёл. На новые земли.
Главная из свобод для самостоятельного человека - свобода перемещения. Я про это уже...
Так, достаточно случайно в каждом конкретном случае, основываясь на личных способностях, на огромных незаселённых пространствах, где легко находилось место приложения любому разумному труду, на создаваемой системе - с "белыми избами", большими селениями, навязанным распадом общины,
Кулачьё. Мироеды. Богатеи.
Тут есть некоторая, чисто большевистская, терминологическая путаница. Рассмотрена, например, в журнале ЦК ВКП(б) "Большевик" в 1925 г.
"Кулачество - совершенно специфический экономический тип сельского эксплуататора... Капиталистически развивающееся крестьянское хозяйство приобретает... черты кулацкого хозяйства лишь в известных, строго определенных условиях... Капитал зажиточных крестьян, вытесняемый из мелкой торговли и ростовщичества, обратится в более широких размерах на производство... В деревне при активнейшем содействии государства, происходят именно те процессы, о которых говорил Ленин как об уничтожении развития кулачества: во-первых, развитие торговли и, что особенно важно, кооперативной и государственной, т.е. несравненно более могущественной, чем торговля деревенского лавочника; во-вторых, развитие европейски правильного кредита и, что важно, кредита кооперативного... Также и целый ряд административных мер, принимаемых государством с целью борьбы с кабальными сделками и прочее".
Мне нужен товарный хлеб. Ни община, ни крестьяне-середняки дать его не могут. Поэтому я поддерживал богатеев. В духе главы Наркомзема в 20-е годы А.П.Смирнова:
"крепкое трудовое хозяйство, стремящееся максимально укрепить себя в производственном отношении, вкладывающее свои свободные средства главным образом в капитал хозяйства в форме живого и мертвого инвентаря, улучшение семян, стремящееся применить при ведении сельского хозяйства все известные ему способы обработки и т. д.".
Так, начав с "подневольного лесоповала" в "дебрях лесных", постепенно формировался новый мир - "мир" новой крестьянской общины.
Этот процесс растянулся на десятилетия. Но направление - было выбрано.
"Дорога - это направление, по которому русский человек собирается проехать".
"Он сказал - "Поехали!"
И взмахнул рукой...".
Ну, типа... Только - дольше, дороже и сложнее. Очень.
Я - не могу изменить мир.
Мир могут изменить только люди. Туземцы. Аборигены.
Я могу лишь чуть-чуть помочь. Тем из них, кто хочет и может менять этот, их собственный, аборигенный мир - в ту сторону, которую я считаю правильной.
Старая педагогическая ересь:
"Человека нельзя научить. Научиться он может только сам. Но ему можно помочь".
Только -
Способ расселения - большие сёла - создавал массу новых обычаев, традиций, манер общения и поведения. Новые, прежде нетипичные, повороты в судьбах людей. Чего стоила одна только всеобщая грамотность!
Пожив 8-10 лет в таком многолюдстве, среди активного общения, среди людей - очень немногие рвались уйти в маленькие, на 1-3 двора, лесные веси.
"Было б только с кем поговорить" - тоже удерживало селян. И заставляло интенсивнее, умнее трудиться. А то ведь: "Чего с нищим дурнем балакать? Только времени перевод".
Становление каждого такого социально-хозяйственного организма - десятилетие. Просто по агрономии. Сельское хозяйство легко разваливается. Но что-то приличное... очень тяжело и медленно создаётся. Особенно - в здешних средневековых условиях.
Я это понимал. В Пердуновке насмотрелся. Поэтому ложных надежд не испытывал. Но очень нервничал при возникновении задержек.
"Быстро - это медленно, но без перерывов" - старинная японская мудрость.
"Перерывов" быть не должно.
Недостаток скотины - вынужденный антракт. Вывод?
– Предусмотреть и упредить.
В то лето число поселенческих семей менялось от трёх сотен к тысяче. У Акима в караване было, кроме наших боярских конских косяков, сотни полторы крестьянских лошадок. И десятка три - у меня. Мало. Потому что осенью мы не могли запасать корма - строились.
Их и изначально было мало, и работали они тяжело всю зиму. Лошадки малорослы и слабосильны. На трелёвке леса просто дохнут.
К началу посевной их малочисленность стала... болезненной. Прежде всего - из-за той сотни неожиданных, "присоединившихся" переселенцев, которых притащил Аким.
Сходно с лесовиками. Или их осадить, или многие из них снова в лес уйдут.
Да и вообще я не ожидал такого количества "больных до пахоты"!
У нас довольно обширные лесосеки. Но пахать-то по ним нельзя! Сперва - раскорчёвку после зимнего лесоповала. "Пни дёргать" - тоже лошади.
Вместо работы "по краям", "тут - чуток, там - чуток", мы получили скачок роста. "Роста" - потребностей.
Критический дефицит ресурса.
Не ново. Не в смысле именно скотины, а в смысле хоть чего. В работе оптимизатора - штатная ситуация. Сам дурак - не предусмотрел. Теперь давай выкарабкиваться.
Каждой поселенческой семье нужна лошадка. Лучше две. И коровка. Лучше две. И овечек. Лучше пяток.
Чего ж проще! Дирхемов полно - пошёл да купил!
Мелочь мелкая: у кого?
Речь идёт о табуне в тысячу-две голов. И о стаде такого размера. И об отаре - вдвое-втрое. Прямо сегодня - достаточно трети-четверти. Но нужно думать об осени, о следующей зиме. Где взять?
Дело даже не в моих конфликтах с Суздальскими и Булгарскими купцами, в неприязни Рязанского князя и малости Муромского княжества. Дело в том, что такие поголовья водой не привезёшь. Учан берёт полторы тысячи пудов. Если речь о зерне. Пара десятков лошадок - предел.