Зверь Лютый. Книга 20. Столократия
Шрифт:
Если "медвежий праздник" - идеал, то всякая "способность к постоянному, равномерному труду", о которой говорит Энгельгардт - противная неприятность, от которой надо всеми силами избавляться. Не потому, что "не могу", климат там, планида такая, а потому что - "не хочу". Есть от пуза и дурачиться - приятнее.
"Заниматься потреблятством" - веселее.
А вот "народная мудрость" даёт другие суждения:
"Что потопаешь - то и полопаешь", "не сеяно - не растёт".
Если я хочу, чтобы эти люди и их дети, были здоровы и сыты, не
Для индустриализации необходимы люди, для которых "медвежий праздник" - не "царство божие", а мерзость и неприятность. Которые способны, склонны к "постоянному размеренному" труду.
Соответственно, "герои" праздника - охотники, певцы, актёры - должны быть не "образцами для подражания молодого поколениями", а "людьми второго сорта". Бездельники, лентяи, бестолочи. Юноши должны не драться за честь изображать зайца, а отшатываться от антрепренёров, как от сутенёров. Сам "праздник" из разряда "прекрасное священное событие" должен быть переведён в разряд вредного непристойного развлечения отбросов общества.
В реальности это означает наказания ключевым персонажам.
Чем и занимаются все мировые религии - они-то выросли не на присваивающем, а на более стабильном, прогнозируемом производящем хозяйствовании.
Нет, когда-нибудь потом... Когда "медвежий праздник" перестанет быть чуть ли не единственным поводом для сытости, когда внезапная халява беспробудного пьянства и обжорства перестанет быть синонимом веселья... Тогда многочисленные исконно-посконные хранители, сказители и имитаторы, кастрировав, обезвкусив и стерилизовав этот ритуал, будут, вполне индустриально, устраивать "чёс" по городам и весям. Наполняя свои желудки колой и попкорном. А своих поклонников - гордостью за их предков. Жравших вот это дерьмо с великой радостью.
Потому что - другого не было! Потому что другое - требует постоянного размеренного труда! А предки - не умели...
Не говорить же, что мы произошли от бестолочей и неумех? Они много чего умели делать, но не попкорн. Поэтому... отсекая не-политкорректное, не-гигиеническое, не-экологическое, не... неудобное в рамках текущих представлении этно-плясунов и нац-скоморохов... пипл хавает?
Будет. Но не сейчас. Когда-нибудь позже. Когда реальный вкус этого мероприятия забудется. Когда можно будет "с превеликим трудом собирать отдельные, чудом сохранившиеся крохи" исконно-посконного образа жизни. И по этим... "следам от гвоздей" свободно нафантазировать себе нечто... современно-приличное и актуально-эпическое.
Жалко, конечно, этнографию. Но запах медвежатины на шестой день...
***
Особый смысл происходящему придавало то, что "добытчиком" был Вечкенза.
Вечкенза просто купался во всеобщем внимании и восхищении. Несколько манерно, с подчёркиваемой сопричастностью, он целовал "мохнатого покойника" в лобик, важно дёргал колокольчик, объявляя начало очередной "медвежьей песни".
"Бзы-ынь... Продано!".
Пел и сам. Несколько раз исполнял свою любимую охотничью песню:
"Иду я по лесу зелёному.
Собака бежит впереди.
А вон большой медведь лезет
И мне надо его убить.
Копьё моё хорошо.
Я в медведя попал.
Сильно я ему дал!
Ах-ах! Потекла его кровь!".
Наглый, самоуверенный, он смотрел теперь, после забоя "топтыгина", на всех окружающих - свысока. На чужаков, в моём лице, просто презрительно. Подыгрывать, кланяться, льстиво лепетать... Перед сынком какого-то племенного князька... мне было противно.
Мы повздорили.
Вечкенза присутствовал на переговорах. Он был враждебен изначально. Моё несколько пренебрежительное отношение:
– - Да, конечно. Медведя убить - здорово. У меня раз из берлоги сразу два медведя выскочило - это было круто. А одного... Да-да, конечно. И какой дурак вздумал бить медведя в мае? Шкура же никуда не годна. Кстати, на шкуре два десятка дырок. Как плохая мастерица иголкой. Это всё ты? Сильно вспотел?
добавляло остроты.
Он пытался меня оскорбить.
Увы: "Оскорбление - привилегия равных". Кто ты такой, "вич-чем-за", чтобы я воспринимал твои взвизги, иначе чем кваканье сексуально озабоченного лягуха на речке?
Было видно, что он едва сдерживает злобу. Ненависть к чужакам, побившим его собратьев на Бряхимовском полчище. Зависть к моему случаю на охоте, к "двум медведям в одной берлоге". Но прицепиться...
Мне не нужна война. Я не могу выступить зачинщиком ссоры. Кто первый обнажил меч - тот и виноват. И в элитах окружающих меня племён - "партия войны" станет сильнее "партии мира":
– - Воевода Всеволжский - бешеный зверь. Рядом с таким жить нельзя. Подымайся народ эрзянский... или мерянский... или муромский - на врага, на пса бешеного. Не то он нас по одиночке съест.
Да, я хочу именно "по одиночке". Потому что Всеволжск пока слаб, со всеми разом не справится. Надо сделать его сильным. Чтобы сделать их самих - другими. Превратить этих "людей", живущих по-скотски в... в "нелюдей". Моющих руки перед едой, давящих вшей, не убивающих собственных детей в душегубках "по чёрному", не дохнущих в регулярных голодовках и межплеменных стычках... Сытых, здоровых, грамотных, умелых... В не таких, какие они есть сейчас.
Быстро. Быстрее. До Батыя.
Объяснять им неизбежное будущее... Все их жрецы, половина вождей - только тем и занимаются, что пытаются открыть народу глаза на это "неизбежное". А народ упорно не хочет "глаза открывать". Народ хочет "спать". В смысле - жить в мире. Потому что, не зная, чует нутром: или я до него, до нормального, простого мужика-эрзи - не дотянусь, или дотянусь - с добром. Потому что со злом к мужику - себе дороже.
Вот со всякими надстройками, элитами, вятшими... возможны варианты. А мужика достать - только нашествием.
Такой слабовыраженный конфликт классовых интересов в племенной, ещё по сути, среде.
"Пока гром не грянет - мужик не перекрестится". Или что язычники делают в подобных ситуациях? И мне сейчас "громом греметь" - совсем нельзя.
Хочется. Врезать, врубить, воткнуть, порвать... этого наглеца. Нельзя.
Я убил неделю на дорогу сюда, я убил ещё неделю на "поедание медведя". У меня во Всеволжске... я даже представить себе не могу - что там без меня делается! Посевная... точно накрылась. Медным тазом.