Зверь на Юге пробудился
Шрифт:
— Как поживает твоя магия? — спросила Эррин.
— Мы с ней в восторге. — Годдард улыбнулся и довольно поднял лицо к солнцу.
— Как долго она будет восстанавливаться?
— Пока не знаю, возможно, завтра будет чуть больше ясности. До полной силы мне ещё далеко, но… Великая Ось, ты даже не представляешь, как мне сейчас хорошо!
Он вытянул руку и свил из воздуха маленький ураган. Тот пронёсся по деревьям, взлохматив листву, обогнул по большой дуге путников, и в итоге закрутился вокруг Эррин, взлохматив ей волосы.
—
— Какие же вы стали зануды! — ухмыльнулся Годдард, но ветряной завиток всё же развеял.
Когда они встали на ночлег, он развёл костёр магией, ей же подвесил над огнём куски хлеба и расплавил на них сыр. А затем отправил кусок для Эррин прямо по воздуху. Она покачала головой, одновременно осуждая его за магическое расточительство и завидуя его беспечной бытовой мощи.
— Мы теперь с тобой наконец можем нормально заниматься, — сообщил он Эррин после еды.
— А до этого ненормально было? — вскинула брови она.
— До этого — так, ерунда. Теперь я могу быть твоим противником.
Она не смогла скрыть обеспокоенность. Противником? Вот кто они друг другу? А Годдард сразу помрачнел.
— Мне очень жаль, что ты не можешь мне доверять.
— Ты не сделал ничего, чтобы это заслужить, — сказала Эррин и тут же прикусила язык. Это было неправдой. Злой и беспощадной. Несправедливой. Но прежде чем она открыла рот, чтобы что-то исправить, Годдард кивнул.
— Ты права. Да и с моим прошлым наследством это было бы невозможно.
Он отвернулся, а Эррин прикусила губу в затопившем её гадком чувстве. Он много сделал, чтобы заслужить доверие. Если судить лишь по этой, знакомой Эррин жизни Годдарда, то он был вовсе не плохим человеком. Да, сложным и временами непредсказуемым, но уже точно не жестоким или кровожадным. В конце концов, он шёл сражаться со Зверем, зная, что дальше его не ждёт слава и благодарность потомков, и даже просто счастливого будущего у него, скорее всего, тоже не будет. Ей стало невероятно совестно за свои слова, и захотелось, чтобы он знал это. Но он поднялся и ушёл с поляны. Догонять его она, конечно же, не стала.
Но когда он вернулся, Эррин встала ему навстречу.
— Я была несправедлива к тебе, Годдард, — сказал она.
— И в чём же? — с прищуром он внимательно наблюдал за ней.
— Ты сделал много чего хорошего, достойного и правильного за время нашего с тобой знакомства. И если судить по этой части твоей жизни, то ты безусловно достоин доверия.
— Но? Звучит так, словно будет «но».
Ей не хотелось продолжать говорить, и Годдрад продолжил за неё:
— Но призрак Виттега не позволяет доверять, так?
— Давай не будем об этом.
— Хорошо. Но знаешь, Рыжик, когда-нибудь нам всё же придётся как следует перетрясти этого призрака. Потому что к Зверю без этого тебе выйти нельзя.
— А если я не хочу?
— Выбора у тебя нет.
Звучало жёстко, да и ощущалось примерно
Встреча с призраками
Теперь их вёл Годдард. Утром он заявил, что уже довольно неплохо чует Зверя и даже может определить направление. Он встал на след, словно ищейка, и шёл к нему уверенно и чётко. Он был в приподнятом настроении, часто, к неудовольствию Эррин, колдовал по мелочам.
Но на вопрос, сколько дней пути им осталось, мужчина ответил уклончиво, так что у Эррин зародились сомнения, так ли хорошо он восстановился, чтобы соблюсти точность.
А ещё они не только продолжили уроки, но и увеличили их частоту. На каждом привале, в любую минуту передышки Годдард давал девушке задания. То небольшие и несложные, то с какой-нибудь заковыристой задачей, а то и вовсе такие, которые она не могла выполнить. Он словно определял пределы её возможностей.
У Эррин уже довольно неплохо получалось выпускать концентрированный удар силы. Но Годдард поставил новую цель — сделать из её парализатора не разовый выплеск, а продлённое во времени действие. Он просил открыть канал, по которому сила текла бы вовне, и не закрывать его как можно дольше. То есть удерживать парализатором кого-то или что-то длительное время.
— Зачем мне это умение? — с удивлением спросила Эррин.
— Я кажется придумал, как нам справиться со Зверем.
— И как?
— Пока не скажу — рано.
— Рано? — Эррин рассердилась. — А когда станет пора? Когда Зверь разинет пасть?
— Я не говорю тебе вовсе не потому, что я такой придурок. Или хочу над тобой поиздеваться. Если я расскажу это, то придётся поведать и многое другое, а ты пока к этому не готова.
— И что это, по-твоему, должно означать?
— Не время. И не место.
Южная жара изменила режим их переходов. Они вставали рано утром, чтобы успеть пройти побольше до того, как безжалостное солнце разжарит всё вокруг. Им, как правило, удавалось найти оазисы из десятка довольно объемных деревьев, чтобы в их тени переждать самые тяжёлые часы. Годдарду даже удавалось в это время немного поспать, но Эррин таким спокойствием похвастаться не могла. Ну а второй переход они совершали, когда диск в небе начинал терять высоту и клониться к горизонту. Спадала жара, и можно было идти, дышать и жить.
Но в учёбе они продвигались очень хорошо. На одной из стоянок Годдард, вопреки установившейся традиции, не встал напротив Эррин, чтобы отбивать её удары и таким образом определять их плотность и длительность воздействия. Он встал рядом с ней и внимательно смотрел на то, как она дышит.
— Да нормально я дышу!
— Согласен, у тебя стало выходить очень хорошо, — похвалил колдун. — Ты это делаешь уже ровно и как будто на автомате.
— Это плохо?
— Это не вариативно. А если условия изменятся? Ну-ка, давай ещё раз!