Зверь в каждом из нас
Шрифт:
– Прошлой ночью истекли седьмые сутки с начала сибирской операции. Как и прогнозировали эксперты, видеополиморф Шерифа окончательно перестал откликаться на запросы пульта. Практически все это время он не перемещался, и пребывал где-то на самом севере оцепленной зоны, в районе Чадобецкой плотины. Сибиряки, прочесывавшие тайгу в этом районе, подобрали четыре десятка трупов, но Шерифа среди них точно не было. Вениамин Палыч, сегодня сибиряки сворачивают оцепление и в ближайшие дни покидают район катастрофы. По моим данным, в тайге продолжат работать пожарники
– Ты думаешь или эксперты говорят? – сварливо уточнил Коршунович.
– Эксперты, Вениамин Палыч. Впрочем, я тоже так думаю.
Коршунович фыркнул. Дело в том, что он давно и хорошо знал полковника Золотых, сибирского безопасника, руководителя недавней операции «Карусель». И поэтому вполне был согласен с недавно высказанным предположением, кто бы это предположение не высказал – эксперты или Виталий Лутченко.
Видик Шерифа успел странслировать около сорока минут записи, но ничего архиважного запись не поведала. Потом установленная Шерифом селектура не то погибла в огне, не то просто отказала. Спецвыезд пограничников-связистов изрядно пострадал, погибло даже несколько биомобилей-рабочих станций. Но сам видик, который Шериф оставил при себе, продолжал исполнять побочную функцию маячка, сигнализируя, что с Шерифом если и не все в норме, то, по крайней мере, при взрыве он не погиб. А поскольку маячок перемещался, можно было предположить, что с Шерифом все более-менее в порядке.
Но двигался маячок от силы час, причем к границе оцепленной зоны, предположительно – на север или северо-восток. И, не достигнув границы, замер. На целую неделю.
Сигнал постепенно слабел – видик проголодался, но Шериф его не подкармливал, хотя обязан был позаботиться о корме. Значит, не мог. И вот это было очень плохо.
Теоретически без подкормки видику-полиморфу полагалось вскоре впасть в спячку. Но это знание никоим образом не объясняло – что произошло с Шерифом и вообще жив ли он.
– От сибиряков сводка поступила, – Лутченко перетасовал листы с записями и распечатками. – От Золотых. Лично вам.
Коршунович выпрямился.
– Давно?
– Минут десять. Вы уже ушли из кабинета, поэтому распечатку передали мне.
– Прочел?
– Прочел.
– Длинная?
– Конечно, поскольку официальная.
– Тогда сформулируй в двух словах.
– Сибирь подтверждает участие в альянсе; Золотых остается у руля. Кстати, он теперь не полковник, а генерал.
Коршунович покачал головой:
– Растет, шельма… Теперь, поди, козырять ему придется…
Несмотря на активное участие в международной операции «Карусель» Вениамин Коршунович по-прежнему оставался всего лишь майором; внезапное исчезновение главного агента России ставило жирный крест на поощрении всех задействованных вэ-эровцев.
К тому же, операция еще далеко не закончилась.
– В Сибири откровенный праздник, – продолжал рассказывать Лутченко. – Победу над волками отметили с большой помпой, там у них сплошные фейерверки
Коршунович едва заметно скривился:
– Не скажи, Виталий… Туфта туфтой, но политики на этом однозначно наварятся.
– Сибирские – да, – согласился Лутченко. – А наши?
– А наши – выжидают. И пока не определится судьба Шерифа, хрен нам награды и хрен нам покой.
– Вениамин Палыч, – подал голос Баграт. – Надо проситься к Золотых. В экологи. Или в пожарники. Много мы отсюда, из кабинетов, не разнюхаем. Неделя прошла, пора бы…
– Спасибо, – буркнул Коршунович. – А то я не знаю.
Баграт ничуть не обиделся. Такие уж отношения сложились в отделе майора Коршуновича, которого сотрудники за глаза иногда величали «Батей». Все знали, что Батя иной раз может и наорать, и разнести так, что мало не покажется, но только среди своих. При начальстве и посторонних Коршунович стоял за подчиненных ребят стеной. И попасть к нему в отдел было невероятно трудно; да и приживались далеко не все.
– Значит, так. Лутченко: готовь запрос вэ-эр Сибири и штабу альянса на представительство в зоне «Карусели». Баграт: садись на шею аналитикам и умри, но выдави из них несколько моделей произошедшего. Три-пять. Меня они все завтраками кормят, а тебя, надеюсь, не посмеют.
Баграт довольно ухмыльнулся. Выдавливать он умел. Особенно из аналитиков – Шабанеева и его группы.
– Свирский: ты как всегда завхозом. Опять что-нибудь упустишь или забудешь – шкуру спущу. Сурнин: отбери четверку полевиков. И врачей, тоже полевых. Да, и Шпаковский со своей группой чтобы были готовы по полной.
Коршунович ненадолго прервался.
– Кто с европейцами работал? И с Балтией?
– Да Шабанеев и работал, – подсказал Лутченко. – А также с туранцами, Халифатом и Японокитаем.
– Надо же, – удивился Коршунович. – И когда успевал все?
– Ваня у нас реактивный, – объяснил Баграт. – Дашь ему пинка, он мигом все что полагается исполнит, и по инерции – еще чего-нибудь в придачу.
– Вот и пинай его. Заодно узнаешь Балтия решилась-таки рассекретить свою программу или нет.
– Вряд ли, Вениамин Палыч. Прибалты – известные конспираторы. И сами не расколют, и другим не дадут.
– Посмотрим. Мозги у них, надеюсь, все же в наличии. К тому же, они уже дали сибирякам один ценный совет.
– Какой? – спросил Баграт, но оживились все присутствующие.
– Сканировать зону операции не только средствами биолокации, но и радиолокации тоже.
– Ух ты! – восхитился Сурнин. – Так это же практически снимает вопрос волчьего камуфляжа!
– Кто знает… Если камуфляж их построен на работе со светом, радиоволны он отражать тоже не будет. Радиоволна – тот же свет, только другой длины.
Коршунович помолчал, потом поднял на Лутченко тяжкий руководящий взгляд:
– И вот еще что, Виталий: устрой-ка мне прямую линию с Шольцем. Прямо сейчас. Он, надеюсь, еще не полковник?