Зверь
Шрифт:
Сергей вздохнул. Снова, снова и снова. Информация не стоила ни копейки. Такие данные попадали к нему раз в две недели. Абстрактные фразы, не дающие ни единой зацепки. Он не закрыл блокнот и не ушел сразу исключительно потому, что жаль было времени. Торопился, договаривался. Может, в разговоре Джузеппе и ляпнет что-нибудь интересное. Почему он испытывает неловкость? Наверное, потому, что неприятно ощущать себя дураком, наступившим по пятому разу на одни и те же грабли.
— Это все?
— Если бы это было все, я бы не потащил вас сюда, — заметил Джузеппе. — Короче, дело в следующем. Есть у меня один кореш. Не то чтобы очень уж близкий, а так. У этого кореша племянник, — му…к редкостный, доложу я вам, — звать Лаврентием, фамилию толком не знаю, то ли Букин, то ли Бучин. Отчество —
«Я бы на его месте тоже не сел. Не такой уж он, значит, и м…к», — подумал Сергей, однако вслух этого не сказал, не хотел обижать агента.
— Сколько лет племяннику-то?
— Да говорю ж: молодой. Тридцать пять, может. Или тридцать семь.
«Ни фига себе, молодой», — подумал Сергей. Что бы, интересно, сказал Джузеппе про него, узнав, что «начальнику» едва перевалило за тридцать? Наверное: «Детсадовский возраст».
— В общем, племянник этот в последнее время без дела сидел, — продолжал бухтеть агент. — А без дела, значит, без денег, так?
— Ну, допустим, — согласился Сергей. — Хотя это еще не факт. Дальше?
— А дальше вот что. Встретил я его вчера здесь же, на вокзале, с какими-то двумя типами. Первый одет дорого, выглядит как настоящий крутой, но не из синих, и не отмороженный. Скорее деловой. Второй пониже, примерно метр семьдесят, лысый, как колено, уши торчат. Одет в плащ и кроссовки. Штанов я не видел. Их плащ закрывал. Так вот, поговорили они о чем-то в сторонке, спокойненько так, с полчаса примерно. Потом передали племяшу какой-то списочек, сверточек, похлопали по плечу и ушли. А вечером мы с этим моим корешем киряли у него на квартире, и вот, заявляется племянничек с каким-то фраером. Прикинуты оба — чтоб мне так всю жизнь одеваться. А ведь постоянно в куртках да джинсах Лаврик ходил, а тут костюмчик, галстук, туфли дорогие, пальтишко стильное.
— А тип-то вокзальный, тот, что повыше, как выглядел? — поинтересовался Сергей.
— Нормально выглядел. Как вы.
— В смысле?
— В смысле на одного из ваших похож. Высокий. Плечи широкие, морда такая. — Джузеппе состроил мужественную физиономию, чтобы наглядно продемонстрировать, какая морда у фраера. — Короче, «ты записался добровольцем». Один в один. Во-от. Да, в пальто он зеленом был. Как в кино. Зауженное такое пальто, длинное. В костюме еще. Все вроде. О чем я? Ах, да. Так вот, значит, закатываются племянник с фраером, водярой затаренные по самое «не могу». И не каким-нибудь там г…м самопальным, а «Абсолютом». Потопали они, значит, в кухню кирять, а мы в комнате сидим. Где-то часикам к двенадцати бухло у нас кончилось, но чувствуем: мало. Кореш и говорит: «Пойдем у Лаврухи попробуем сшибить на фуфырь. Он при деньгах сегодня вроде как». Ну, мне-то по фигу. Пойдем, говорю. Пошли. Они, значит, сидят. Икорка, красная рыбка, колбаска, я такой в жизни не видел. Квасят, стало быть. Но зенки уже залитые конкретно. Кореш мой ласково так и говорит: «Лаврушенька, не дашь ли взаймы на фуфырек? Я отдам, гадом буду, ты меня знаешь». Племяш-то заржал так приторно, по-блядски, полез в карман и достает толстенную пачку купюр. Стотысячных. Пачка, во! — Джузеппе показал. — В палец толщиной. Отслюнявливает нам две бумажки и барственно так кидает на стол. Себе, мол, возьмете и нам принесите пару «Абсолюта».
Сергей прикинул, что, если Джузеппе ничего не путает, в кармане у племянничка было как минимум десять миллионов. Не считая того, что уже потрачено. Одежда, выпивка, еда. Любопытно.
— А я, значит, между делом спрашиваю у него: «Ты на работу устроился, что ли?» А он отвечает: «Ага, на работку. Аванец, — говорит, — подкинули». И ржет, со своим этим дружбаном переглядывается. Я говорю: «Может, и меня туда приткнешь? Раз там такие-то авансы выдают?» А он: «Рылом, — говорит, — не вышел. Вот если бы ты спортсменом был или циркачом, тогда да, замолвил бы за тебя словечко, хоть все вакансии и забиты». И опять ржет. Тогда я и спрашиваю: «Это тебя пристроили те фраера, с которым ты сегодня утречком на вокзале торчал?»
— А что за дело, он не упоминал случаем? — спросил Сергей.
— Ну-у-у, начальник, — Джузеппе засмеялся, — вы от меня, как от Господа Бога, чудес ждете. Скажите спасибо, что хоть это есть… Приятель-то у племяша поздоровее, пьянел медленнее, так все понимал, локтем Лавруху пихал да на ногу наступал под столом. Я-то видел. А Лаврик-то знай за воротник заливает да боронит, пьет да боронит. С утра-то, конечно, я подумал — наплел племяш. Да, наверняка вранья там процентов семьдесят и было. Но с этими двоими он встречался — факт. Сам видел. И тут, значит, входит Лавруха со своим этим плечистым и говорит корешу моему: на, мол, бабки, слетай-ка за фуфырем на похмелку. А сам на меня смотрит. Я хотел было когти подорвать, да не тут-то было. Плечистый меня в углу зажал, а кореша Лавруха за порог турнул. Стою, значит, я себе, кочумаю. А тут Лавруха мирно так и говорит, мол, извини. Нагнал, мол, сдуру я вчера пурги тут. Пьяный, мол, был. Я киваю натурально: ясное дело, по пьяни у всех язык без костей да душа нараспашку. Лавруха говорит: «Вот-вот», — и достает из-под пальто нож. Говорит: «А вякнешь кому — завалю». Ну, я-то знаю, что он не мокрушничает, потому и не особенно испугался. Он ведь сам боялся. Побольше моего еще. Ему язык точно подрежут, если прознают, что я вам настучал. Вот так.
— Интересно, — задумчиво протянул Сергей. — Интересно. Значит, фамилия высокого — Корсак?
— Да вроде бы так, — подтвердил Джузеппе. — Только уж вы, начальник, особенно-то тоже про то, что я вам рассказал тут, не «бренчите» кому попало. Говорят, на Жнеца половина всей милиции работает.
— Кто это говорит? — быстро поинтересовался Сергей.
— Да все, — пожал плечами агент. — В общем, если до Жнеца доплывет, о чем мы с вами говорили, и с меня, и с вас, и с племяша с корешем — со всех бошки снимут.
— Значит, высокий — Корсак… А кореша своего как Лаврентий звал, не припомнишь?
— Чего ж тут припоминать? Натурально, Кирилл. Фамилия, кажется, Ситкий. Лаврик его то «Кирюха», то «друг Ситкий». Я думал просто «керя» его, а с утра племяш Кириллом кореша и назвал.
— Так. А где этот твой Бучин-Бунин сейчас обитает?
— С такими-то бабками? Да где угодно. Не-е, — помотал кудлатой головой Джузеппе, — вы его вряд ли найдете.
— Ну, это еще бабушка надвое сказала. Адресок друга твоего давай запишу.
— Валяйте, записывайте, — пожал плечами Джузеппе. — Только вы уж ему не открывайтесь. Он-то сразу дотямкает, что я тут при чем. Шепнет племяшу, тот своему этому… Корсаку, а там, глядишь, и до Жнеца дойдет. Тут-то я первым в очередь на кладбище и встану.
— А зачем ты мне это все рассказал, а? Раз так Жнеца боишься? — спросил Сергей, записывая адрес.
— А затем, что Лавруха — дурак. — Джузеппе вдруг быстро наклонился вперед и почти коснулся лица Сергея крупным сизым носом. — Дурак и трепло. Вот он обмолвится о нашей вечеринке кому-нибудь ненароком — и меня придут убивать. К кому тогда за помощью обращаться? А вы, начальник, мужик честный, это все знают. Вот и поможете. Спрячете и защитите. Я себе жизнь спасаю, вы медальку или там лишнюю звездочку зарабатываете. И вам хорошо, и мне вроде как тоже не плохо.