Звери Стикса. Часть 2. Мемориум
Шрифт:
В отделе истории царил жуткий кавардак. Пришибленные, тихие служки с книжками шныряли туда-сюда, с благоговейным ужасом поглядывая на пузатого старика с растрепанными кустами седых волос, торчавших по бокам от сверкающей лысины. Михаил Иванович Самсон-Блюмцвейг выслушал запинающуюся Киру строго, в конце концов, поправил круглые очки на толстом пористом носу, помолчал и изрек, что мир проще, чем кажется на первый взгляд, и не нужно ничего усложнять. Все, что происходит с людьми ныне, происходит по естественным причинам и, скорее всего, уже не раз происходило раньше. И примеры событий такого рода без сомнения можно обнаружить в жизнеописании древних жрецов, темновековых
И вот сегодня, тайком глотая зевки, потому что спалось ей на новом месте плохо, она добралась до отдела социальных наук и познакомилась с очередным колоритным представителем местной научной элиты – профессором Даниэлем Бюве. Фауст появлялся и исчезал, шнырял кругом, что-то вынюхивал и в разговоры не вмешивался.
Кира вздохнула, пытаясь уложить в голове это новое учение о волках и овцах.
– Бюве… я не очень понимаю, каким образом это связано, ну, с моим вопросом.
Старый профессор приподнял кривую чернявую бровь и развел руками.
– Вы овца, Кира!
Кошка аж поперхнулась. Но Бюве продолжил развивать аналогию, совершенно не обращая внимание на то, что сказал бестактность.
– Волк вьется вокруг Вас. Подумайте, во-первых, чего он с Вас хочет получить – молоко и шерсть или же мясо.
– А какая разница? Любой вариант предполагает меня жертвой.
– Не скажииииите, Кира, не скажиииите! – профессор воодушевился, отставил кофе и стал иллюстрировать свою речь бурной жестикуляцией. Он явно получал от лекции удовольствие. Видимо, застоялся в уединении. – По большому счету совершенно все равно, кто именно стрижет с овцы шерсть и доит молоко, согласны? Если пастух не обижает свою овцу, кормит ее, ухаживает – то какая разница, как его зовут! Для овечки самое страшное – это мясо, потому что ради этого ресурса ее забивают.
– Вы хотите сказать, что если мой преследователь хочет, например, получить мои результаты исследований… то бишь шерсть. То мне следует их просто отдать? А трепыхаться стоит только в случае, если он желает моей смерти?
– Конечно!
– Но это как-то… некрасиво что ли. Трусливо и… продажно.
– Эээээ, девочка! Вот Вы и попались в ловушку! Сантименты! – он торжествующе поднял вверх указательный палец. – Это отличный механизм управления людьми! Честь и честность! Достоинство! Обиды и личные счеты, желание кому-то что-то доказать, любовные привязанности, в конце концов – все это манипулятивные приемы, используемые пастухами, чтобы удерживать при себе стада.
Какое-то время Кира молчала, размышляя над услышанным. Да, в некоторой степени профессор был прав. Если отбросить сантименты и сфокусироваться только на фактах, то так и получается – она дойная овца. КС-СМЕРТЬ ее пастух и будет ее защищать и поддерживать до тех пор, пока она ему выгодна. Кому еще она интересна? Какому хищнику, который мог бы сравниться по силе и власти с КС?.. Пожалуй, что только КС-СОЗНАНИЕ.
– Как это, профессор у Вас получается – раздался позади бодрый голос Фауста. – Весь вечер вы обзываете эту бестию тупым жвачным животным, а она только радуется! Дайте и я попробую. Кира! Ты – овца!
Кошка зашипела и наугад боднула локтем за спину, надеясь попасть по какому-нибудь больному месту. Попала в живот – ушибла локоть и зашипела
– Курдюшная!
Пес беззаботно подставил к их столу кресло спинкой вперед и вульгарно уселся на него верхом, положив руки на резную деревянную спинку.
Профессор Бюве не скрывал брезгливости в своем выражении лица. Однако Судья не обращал на это никакого внимания. Он вел себя нарочито развязно.
– Профессор, а мне можно задать вопрос?
– Ну, попробуйте, молодой человек.
– У меня за спиной, там возле стойки на Е–Ж стоит высокий лысый человек в серой робе с тележкой. Кто это такой?
– Это?.. – Бюве совершенно растерялся. – Так это Джордж. Он тут работает.
– Тут – это где? В чьем отделе?
– Ну, в отделе медицины в основном. А так, везде, собственно. Он расставляет новые поступления.
– А откуда вы берете новые поступления? – заинтересовалась Кира.
– Закупаем в издательствах, конечно! У нас почти каждый день новая почта со всех концов света.
– Какой же ты хам! Кофе-то зачем его отпил?! И вообще, какая была необходимость вмешиваться в разговор! – недовольно бурчала кошка, когда Даниэль, вежливо извинившись, распрощался и откланялся под предлогом какой-то внезапной необходимости.
Фауст пожал плечами.
– Такая, что я так решил, – неожиданно жестко сказал он. Его тон совершенно не вязался ни с расслабленной позой уверенного в себе раздолбая, ни с легкомысленным выражением лица. Только глаза, пожалуй, выдавали остроту его восприятия. – Ты ведь ничего у себя под носом не замечаешь. Этот мужик следовал за тобой по всей библиотеке, планомерно, из зала в зал со вчерашнего дня. Да не оборачивайся ты! И удивленную физиогномичность прикрой. Мы просто беседуем. Я хамло тупое, а ты вся такая интеллигентная этим недовольна. Давай, подыгрывай.
Кошка сконфузилась. Нельзя сказать, что ее знакомство с псом было поверхностным, однако он по-прежнему ее удивлял своей многослойностью и поистине великолепными способностями в актерской игре. Фауст тем временем доброжелательно поднял брови и протянул ей экспроприированную у Бюве чашку эспрессо.
Кошка брезгливо поморщилась. И как бы невзначай, словно бы с отвращением от него отвернулась, бросила взгляд назад, туда, где копошился высокий человек с тележкой.
Мужчина стоял к ним спиной и флегматично расставлял книги из своей тачки по алфавиту и гостями, нужно сказать, совершенно не интересовался.
Кошка вздохнула и перевела взгляд на пса.
– Я ничего не заметила, потому что ничего нет.
– Как скажешь, солнышко, но просто хоть сейчас обрати внимание. На будущее.
Кошка кивнула.
– Это все? Больше ничего интересного не заметил?
Пес неопределенно пожал плечами.
– Да так… по мелочам. Только то, что ничего путного тебе и здесь пока не говорят.
– Твоя правда, – вздохнула кошка.
– Ну как вы тут поживаете, дорогие мои? – звонкий противный голос резанул по ушам, и материализовался возле них в виде Лены. Она облокотилась на черную поверхность стола короткопалыми ручками, явственно перекрывая обзор псу своим гигантским бюстом. Ко всему прочему, эта сорока+летняя (или больше?) тетка покачивалась, словно пританцовывая из стороны в сторону, как часто делают девочки лет десяти, если сильно волнуются. Киру передернуло от отвращения к этой женщине. – Я пришла сказать, что Вероника приглашает Вас на ужин, Кира. Она распорядилась, чтобы накрыли в Художественном зале прямо в замке. Я уверена, Вам понравится.