Зверинец у крыльца
Шрифт:
Воробьи плодовиты. Да у них и нет другого выхода — надо противостоять невзгодам и числом и умением. А трудностей с каждым годом больше: это и панельные здания, где не найдешь места для гнезда при всей изворотливости, и стальные бачки на помойках, отрезающие доступ к еде. А болезни? А кошки? А автомобили? Эти рычащие машины уже давно вытеснили с городских улиц лошадей и тем самым нанесли воробьям непоправимый ущерб: у железных средств передвижения из выхлопной трубы переваренные зерна овса не падают... Так или иначе, до осени доживает лишь половина птенцов. Увы, средняя продолжительность жизни воробья — 9 месяцев. Умудренные опытом дотягивают до 21 месяца. Вообще же воробьиный век не мал — 14—15 лет.
В городах ныне не то что лошадь, но и гусеницу или паука сыскать трудно. И поэтому родители вынуждены даже самым малым
Но хватит сожалений — ведь воробьи не охают и не ахают, а чирикают.
Молодые воробьи до начала холодов ночуют на деревьях. Зимой они либо заберутся в старые гнезда, либо прикорнут возле теплой трубы. Однажды в Алма-Ате они устроили общежитие в ящике для инструментов, который был прикреплен к мотору строительного крана — за трудовой день он нагревался и ночью излучал тепло.
Сам же воробей очень горячий — нормальная его температура выше сорока. Сердце хоть куда: для такой крохи оно огромное, пульс сумасшедший: до 860 в минуту. Кровяное давление высокое. Число дыханий около ста. В морозы он дышит еще чаще — стимулирует теплообразовательные процессы. При снижении температуры воздуха с 32 до 10° троекратно увеличивает расход кислорода, причем активная часть дыхательного процесса идет и при вдохе, и при выдохе. Кислород в его тканях используется гораздо интенсивнее, чем у быка или тигра. Этому способствует и то, что температура тела у него очень высокая, и то, что кислород отщепляется от птичьего гемоглобина легче, чем от гемоглобина млекопитающих.
С уменьшением габаритов быстро растет удельная поверхность тела и, следовательно, теплоотдача, а это заставляет ускорять обмен веществ. Горение органических веществ в теле серых непосед можно сравнить с горением примуса, а медленный, ленивый окислительный процесс у млекопитающих — с тлеющей головешкой. Примус требует много топлива: водянистые ягоды «проскакивают» сквозь воробья за 10, бабочка — за 15 минут; жук полностью переваривается за час. В итоге воробей не может голодать более двух суток. Крупные же птицы, например, грифы, не помрут с голоду и за месяц. Если летом пернатый забияка как-то регулирует свое меню, то зимой он поглощает все мало-мальски съедобное. И все же в его пище нет мяса позвоночных животных. Правда, итальянские воробьи охотятся за маленькими ящерками.
Ороговевший воробьиный язык похож на ложку: на небе над этой ложкой впадина — очень удобное приспособление для захвата и удержания зерен. Поджелудочная железа птицы относительно больше, чем у млекопитающих. Это и понятно: она должна помогать быстро перерабатывать углеводы в тепло, в энергию, движущую маленькие крылья.
В соответствии с Международной биологической программой было проведено сравнение энергетического баланса домовых воробьев, проживающих в Горьком, и в более северном городе — Перми, где в декабре на четыре градуса холоднее. Когда горьковских воробьев отвезли в Пермь, они быстро похудели. Причиной тому была несколько более высокая температура их тела, чем у воробьев-аборигенов, — ее поддерживать труднее. А пермские воробьи, переехав в Горький, чувствовали себя великолепно: их организм приспособлен к более суровому климату. Оказалось, что у этих переселенцев больше вес надпочечников, больше гликогена в печени, больше кишечник и пищевод. В результате они быстрее переваривают пищу и прожорливее: через три часа после пробуждения они успевали проглотить на два грамма больше, чем старожилы. А два грамма горючего для такой крохи — не шутка. Выяснилось также, что щитовидная железа пермских воробьев усиленно выделяет тироксин, который стимулирует окисление, ускоряет переработку белков и жиров. У горьковских воробьев все эти процессы не так ярко выражены, и бедняги, чтобы не окоченеть от пермских морозов, стали меньше двигаться — пытались сберечь энергию.
...Воробьи, «не поморщившись», глотают кусочки хлеба, вымоченные в хине или пикриновой кислоте. А ведь их вкусовые окончания, размещенные на нёбе, хорошо различают сладкое и соленое. (Кстати, они иногда едят хлористый натрий, куры же от соленой еды прямо
Окончания светочувствительных нервов в сетчатке воробьев (так называемые колбочки) несут в себе маслянистые желто-красные капельки. Эти крошечные капельки действуют как светофильтры, ослабляющие синие и зеленые лучи, так что птица и впрямь видит мир в розовом свете. Поле зрения каждого его глаза 150°, на 50° больше, чем у нас, однако площадь, которую он видит двумя глазами, только 30°, а у нас — 150°. И все-таки «кругозор» воробья шире. Не потому ли старого воробья на мякине не проведешь?
Лишь в наш автомобильный век стало известно, что, переходя в наступление, воробей не чирикает, а рычит, как миниатюрный мотоцикл. (Взъерошенные задиры не монополисты чириканья; на приоритет передачи информации таким способом претендует и селедка — ее косяки издают этот звук вполне отчетливо.) Когда воробей чирикает или поворачивает голову, у него «шевелятся уши» — меняется форма слухового прохода. С него можно целиком спустить шкуру, а барабанные перепонки останутся в целости-сохранности. Дело в том, что они подобны слоеному пирогу: наружный слой легко отчленяется и снимается чулком вместе с кожей слухового прохода, который окаймлен всамделишной ушной раковиной, только состоит она из перьев и плохо видна.
Воробьи — лихие ребята. Они не прочь покататься на вращающейся антенне аэродромного радара, от которого шарахаются другие пернатце, и преспокойно обедают в клетке льва. Однажды в Московском зоопарке какой-то бесшабашный воробей пролетел возле самой львиной морды. Вдруг царь зверей шамкнул ртом, и бедолага исчез в пасти. Однако добыча пришлась льву не по вкусу: он тотчас сморщил нос и высунул язык — в него судорожно вцепились воробьиные лапки. Мокрый взъерошенный воробей отряхнулся и был таков. Но и в рассудительности воробьям не откажешь: мигом сообразят, хотите ли вы их поймать или просто так смотрите на них. Иногда их осторожность выглядит буквально анекдотично. В парке Тимирязевской академии они всю зиму пугались метлы, которую нарочно поставили рядом с кормушкой. Чтобы подхлестнуть воробьиные нервы, ее то переворачивали, то заменяли лопатой. И эти «перестраховщики» в голодное зимнее время боялись подойти к кормушке, а смелые синицы обедали ежедневно.
И все-таки предприимчивости в пернатых больше, чем страха. Как-то в Керчи воробей, не найдя крыши над головой, забрался в ласточкино гнездо. Хозяева уговаривали его так и сяк, но захватчик категорически отказался покинуть территорию. И был наказан. Ласточки призывно закричали, и на помощь прилетела толпа собратьев. После короткого совещания часть ласточек осталась у гнезда и не давала узурпатору возможности высунуть нос. Другие торопливо улетали и возвращались со строительным материалом. Не прошло и десяти минут, как воробей был заживо замурован. А другой воробей, проживавший в Киеве, наоборот, проявил верх рассудительности. Он долго мучился с чьим-то перышком, которое никак не удавалось пристроить в гнезде. Стоило выпустить перо из клюва, как его уносило ветром. И тогда птицу осенило: она подлетела к луже, обмакнула в нее драгоценную ношу и приложила куда следует.
Благоустраивая жилье, заботясь о потомстве, воробьи вряд ли думают об агрессорах. А те тут как тут. Это стрижи. В научных работах бесстрастно изложены кровавые баталии: стрижи ничтоже сумняшеся вышвыривают из гнезда беспомощных птенчиков или бьют яйца. Защищая дом и семью, самцы порой сражаются до последнего вздоха.
При всей своей любви к родному месту домовые воробьи иногда пускаются в длинные путешествия. Так, воробей, окольцованный в Москве, неизвестно почему отправился в Африку, где и был пойман. Еще большая смелость нужна, чтобы лететь к берегам Ледовитого океана, но были случаи, когда воробьи прилетали на самые настоящие зимовки. Полярники их подкармливали в столовой. Однако из этого не следует, что пернатый готов жить где попало. Однажды на грузовом теплоходе в Магадан из Находки привезли несколько воробьев. Пернатых выпустили на волю. Полетав немного над городом, Воробьи не нашли там для себя ничего интересного и вернулись на знакомое судно. Они терпеливо ждали отплытия и прилично вели себя в пути. Когда же корабль подошел к Находке, они стремглав поднялись в воздух и скрылись из виду.