Зверинец

Родденберри Джин

Её страх, отчаяние, одиночество не могли не тронуть Пайка. Он обнял её за плечи.

– Я не ненавижу тебя. Я могу понять, что тебе пришлось вынести.

– Этого недостаточно! Им нужны такие чувства, чтобы создать семью, защищать её, заботиться о ней. Как ты не понимаешь? Они узнали мои мысли, мои желания, мои представления о том, каким должен быть мужчина моей мечты. Поэтому они и выбрали тебя. Я не могла не полюбить тебя. И им нужны от тебя такие же чувства.

Пайк был потрясён. Её рассказ был до ужаса правдоподобен.

– Если

они могут читать мои мысли, они знают, как ты мне нравишься. С первой минуты, как только я увидел тебя в посёлке. Ты была, как дикий зверёк.

– Значит, дело в этом? В том, что я казалась тебе дикаркой?

Её мысль позабавила Пайка.

– Возможно, – сказал он.

– Теперь я понимаю, почему всё это на тебя не действует, – сказала Вина, выпрямляясь. Ты был дома. И бой, как на Ригеле, тоже не представлял для тебя ничего нового. А человек больше всего мечтает о том, что для него невозможно.

– Может, и так. Я не психолог.

– Да. – Она улыбнулась, словно самой себе. – Капитан корабля, всегда обязанный быть таким официальным, таким порядочным, таким безупречным… конечно же, у него мелькает мысль, каково было бы отбросить всё это.

Сцена изменилась, взорвавшись музыкой и диким весельем. Метаморфоза застигла Пайка сидящим. Сидел он и теперь – на брошенной на пол подушке за низким круглым столом, на котором стояли блюдо с фруктами и кубки с вином. На Пайке был расшитый шёлковый халат, как у какого-то восточного правителя. По одну сторону от него сидел человек, которого Пайк смутно помнил, как земного торговца, одетый так же, хотя и несколько менее роскошно; по другую – совершенно незнакомый офицер Звёздного Флота в форме. Прислуживали им женщины, чья одежда и манеры наводили на мысли о рабстве; кожа у них была такого же цвета, как у Спока. Музыка же исходила от квартета, сидящего у бассейна с фонтаном.

Как и в первый раз, он узнал место – двор правителя Ориона.

– Скажите-ка, Пайк, – наклонился к нему офицер, – Вы ведь были в своё время капитаном "Энтерпрайза", верно?

– Он был, – сказал с другой стороны торговец.

– Так я и думал. И время от времени заглядывал сюда – посмотреть, как идут дела.

– А затем, – подхватил купец, – живописал в своих докладах на Землю "этих орионских торговцев, беззастенчиво использующих местное население".

Оба рассмеялись.

– На этой планете довольно своеобразное население, – сказал офицер. – Им нравится, когда их используют.

– Причём не только ради прибылей.

– Неплохо Вы устроились, мистер Пайк, – оценивающе глянув вокруг, заметил офицер.

– Это только начало, – сказал торговец. Оба снова засмеялись. Офицер шлёпнул сзади ближайшую рабыню.

– А зелёная у кого-нибудь из вас есть? – спросил он. – Я слыхал, они опасны. У них острые когти, и они притягивают мужчин, порождая в них непреодолимое желание.

До сих пор офицер внушал Пайку отвращение, но эта фраза показалась знакомой – и произнёс он её как-то подчёркнуто. Торговец бросил на Пайка многозначительный взгляд.

– Время

от времени, – сказал он, – появляется мужчина, которому удаётся приручить такую.

Музыка изменилась; она сделалась громче, приобрела медленный, пульсирующий ритм. Юные рабыни торопливо кинулись назад, словно стремясь обратиться в бегство. Взглянув в направлении музыкантов, Пайк увидал ещё одну девушку, нагую, с кожей зелёной и блестящей, словно намазанной маслом. Она стояла на коленях на краю бассейна. Ногти у неё были длинные, блестящие, острые – настоящие когти; волосы подобны гриве дикой лошади. Она смотрела прямо на него.

Одна из рабынь не сумела убежать достаточно быстро. Зашипев, как кошка, зелёная девушка прыгнула, преграждая ей дорогу. Человек, которого Пайк до сих пор не замечал, поднял хлыст и бросился к ней, намереваясь вмешаться.

– Стой! – крикнул Пайк, стряхнув оцепенение. Зелёная девушка повернулась, снова взглянула на него, и тогда он её узнал. Это опять была Вина.

Она вышла на середину прямоугольного дворика и на миг замерла. Затем музыка словно настигла её и подчинила своему медленному, тяжёлому ритму – как мелодия тростниковой флейты подчиняет кобру. Откинув голову, она испустила пронзительный вопль и начала танцевать.

– Где Вы нашли её? – услышал Пайк голос офицера, но не ответил, не в силах отвести глаз от танцовщицы.

– Он забрёл в тёмный коридор, – отвечал голос торговца, – и увидел впереди какой-то свет. Почти как в тайных мечтах какого-нибудь уставшего от долгого плавания морского волка, да? Это была она, с факелом, с блестящей зелёной…

– Странно она на Вас поглядывает, Пайк.

– Можно подумать, она о тебе что-то знает.

Где- то в глубине сознания он понимал, что талозиане искушают его с помощью этих двоих; но не мог заставить себя не смотреть на танец.

– Ну, разве за это не стоит отдать душу? – спросил торговец.

– Поневоле поверишь, что она способна на всё, – отозвался офицер. – Допустим, ты можешь выбирать из всей вселенной, а это всего лишь маленький пример…

Это было уже слишком.

– Прочь с дороги, оба! – поднявшись, бросил Пайк.

Он пересёк двор, туда, где за заменявшей дверь занавеской, как он смутно помнил, был выход. Отодвинув занавеску, он очутился в тёмном коридоре и яростно зашагал вперёд. С каждым шагом коридор делался всё темнее. Потом впереди замерцал свет, и приблизившись, он увидел Вину с высоко поднятым факелом…

Внезапно вокруг сделалось светло. Факел исчез. Вина, со своей белой кожей, в талозианской одежде, ещё какую-то секунду продолжала стоять с поднятой рукой, в которой ничего не было. Они снова были в клетке.

Лицо Вины исказилось от гнева. Подбежав к прозрачной панели, она замолотила по ней кулаками, яростно крича в коридор.

– Нет! Дайте нам закончить! Я почти…

– Что здесь происходит? – прозвучал женский голос. Пайк и Вина разом обернулись.

В клетке находились ещё две женщины: Номер Первый и старшина Кольт. После стольких неожиданностей Пайк уже утратил способность удивляться.