Звериное начало. Том I
Шрифт:
На деле Рэйара являлась и перевертышем и свэтом, поэтому при рождении, когда ее тело не могло выбрать, каким ему следует быть, была и ни тем, и ни другим. Застряв где-то между человеком и зверем, девочка, если верить словам матери, родилась обросшей шерстью, с обычными длинными пальцами на руках и ногах, с лицом, которое только начало превращаться в волчью морду, но так и не вытянулось до конца, из-за чего более всего напоминало кошачью. Волчьи уши и короткий пушистый хвостик смотрелись нелепо с человеческим, пусть и покрытом серым мехом, теле.
Мать постоянно говорила дочери, что в тот
Со временем девочка смогла сменить облик, она научилась быть и перевертышем, и свэтом, и легко принимала любую форму, в том числе и ту, которая сопровождала ее появление на свет. В этом она была уникальна.
Вожак, которого Рэйара воспринимала как родственника и называла отцом, воспитывал ее как собственную дочь. Он всему обучал ее, особенно когда мать, не в силах продолжать жить не своей жизнью, покинула стаю, бросив полукровку. Теперь Рэйара понимала, что ей очень повезло – она вспоминала, как к ней относилась ее собственная родительница, помнила, как та предпочитала объяснять кулаками, и что только защита вожака спасла ребенка от неминуемой гибели в первый же день жизни. Но в то время Рэ страдала и пыталась отыскать сбежавшую.
Мать боялась своего чада, и всякий раз, когда оно принимало облик чудовища по собственной воле, жестоко наказывала. Рубцы на теле, еще неокрепшем и не способном полностью восстановиться за считанные часы или дни, остались воспоминанием, которое не искоренялось даже временем. Еще больше они врезались в память и душу.
Стая стала настоящей семьей, той, о которой может только мечтать ребенок – за Рэйарой присматривали абсолютно все, наставляли ее и иногда баловали. А главное – девочку любили. Быть может, именно поэтому она все время чувствовала себя счастливой и с готовностью перенимала традиции перевертышей, считая себя принадлежащей к их роду.
Со временем вожак устал от нападений и завоеваний. У него собралась стая, подчиняющаяся его воле, соратники из чистокровных перевертышей, перешедшие к нему, и дочь, которая нуждалась в спокойной обстановке для взросления. Деревни перестали страдать от чудовищных нападений и кровопролитных сражений, во время которых потери несли обе стороны, да и к тому же другие народы объединялись против главаря и все чаще давали стае отпор. Еще до того, как девчонке исполнилось восемь, перевертыши удалились глубже в леса.
Летом и осенью пропитания более чем хватало, зараженные члены стаи строили хижины, создавали семьи, занимались обустройством временного лагеря. Постоянные жилища были бесполезны, перевертыши предпочитали вести кочевой образ жизни – в теплое время года они передвигались глубже в лесную чащу, подальше от людей и поближе к беспомощной еде с молодняком, а зимой – в противоположную сторону. Чистокровные перевертыши, которых. благодаря славе о вожаке, с каждым годом примыкало все больше, охотились и обеспечивали защиту. Рэйара бегала вместе со своим отцом и не знала горя до тех пор, пока не наступила особо суровая зима.
В тот год зверье то ли вымерло, не оставив после себя ни единой тушки, то ли смогло бесследно
Чтобы вести разговоры о каком-либо обмене, нужны были способные наладить контакт и хорошо говорящие на языке горожан представители. За проведенное в изоляции время многие утратили навыки общения. Тех, кто хоть иногда говорил на торговом языке, общем для всех народов, в стае насчитывалось всего трое – Шайрсэ, женщина из чистокровных перевертышей, которая добровольно присоединилась одной из первых, и теперь ни за что не желала возвращаться к людям; вожак, которого знали и в лицо и в морду жители всех окрестных поселений и крупных городов и, если уже не ненавидели, то считали опасным; и Рэ, почти забросившая изучение и обще-торгового языка, и языка свэтов, когда ее покинула мать. Отец иногда заставлял ее вспоминать о корнях, но с каждым годом она все чаще отбрехивалась. Бегать за молодыми оленями, дразнить красных волков, слабых из-за малочисленности, или ввязывать в драки с шакалами и медведями казалось Рэйаре куда более интересным занятием. А говорить при этом было совсем не обязательно.
На тот момент уже ставшая из несмышленой девочки юной девушкой Рэ помнила, как поздороваться, попрощаться, пожелать хорошего дня, поблагодарить, спросить, как пройти куда-либо или поинтересоваться, где находится площадь. Она умела считать до двадцати, знала наименование некоторой еды, оружия и предметов интерьера. Все предложения, которые она умела строить, соответствовали скорее уровню пятилетнего ребенка.
С языком свэтов дела обстояли еще хуже, хоть полукровка являлась представителем и этого народа. Сейчас Рэ думала, что, если бы мать меньше тратила времени на ненависть к отпрыску и больше на образование и заботу, жизнь могла бы сложиться иначе. Вместо знаний перевертышу внушали ее никчемность и бесполезность. Родительница постаралась на славу, чтобы вбить в голову дочери неуверенность в себе и отбить всякое желание самосовершенствоваться.
– Зверю положено быть безграмотным, – так постоянно, каждый день, говорила мать, – Не ходить под себя – вот предел твоих способностей.
Девочка тогда была только рада проводить меньше времени с родительницей. Да и кто в детстве хотел бы учить языки или осваивать письмо, когда можно носиться по лесу и практиковаться в тех вещах, которые помогут выжить в любой ситуации?
Простенького запаса слов было достаточно для того, чтобы говорить о каких-то повседневных вещах, вроде пропитания, уборки, охоты, послушания и капризов. Когда же мать и вовсе отказалась обучать свое чадо, и с радостью поручила опеку другим, Рэйара стала пользоваться языком перевертышей – тем, на котором рано или поздно начинали говорить все чистокровные члены стаи, тем самым лишь больше выделяя свою принадлежность.