Звериной тропой. Дилогия
Шрифт:
Глава7
Выглянувшее сквозь прореху в низких облаках солнце отражается от поверхности воды, рассыпает по сторонам пригоршни радостных зайчиков, заставляет прищуриться сидящих в лодках людей. Вёсла дружно погружаются в речные волны, направляют к берегу тяжёлые долблёнки. Разогнавшиеся лодки почти до половины вылетают на берег. Вокруг них вскипает деловая суета, к приезжим спешат местные жители, смешиваются радостные и удивлённые возгласы людей и собачий лай. После приветствий, объятий и похлопывания по плечам люди быстро и ловко растаскивают привезённое караваном добро по домам и сараям.
На берегу остаются пустые лодки, на всякий
На хуторе тоже не без новостей, Шишагов узнал - опешил.
– Я? И имя новое дал?
– Ну не я же, - Савастей пожимает плечами, - сам её после второго рождения принял, закутал, новое имя дал и удивляешься. Чужим такого не делают.
Роман растерянно смотрит вслед седой женщине, уносящей брыкающегося телёнка. И тут отличился. Не он первый получил новость о нежданном отцовстве, но чтобы дочка получилась вдвое старше папы, ещё и с взрослым внучком вдобавок - нужно особое везение.
– Если кому боги улыбаются, то полной мерой. Она после обряда два дня отлёживалась, потом Бутюка за холку - и ходу. К вечеру глядим - через Нирмун стадо гонят. Только молочных коров два десятка, будешь эту дочку замуж выдавать, о приданом заботиться не придётся. Добро всякое сундуками таскали. Так что был ты хозяином не из бедных, а нынче ещё богаче стал, - в голосе Печкура слышится плохо скрываемая зависть.
– Не о том болтаешь, - Кава шутливо толкает мужа в плечо кулаком.
– Роман из такой змеи нормальную бабу сделал! Она всю жизнь под себя гребла, людей губила, а нынче Живу к ране прикладывать можно - изнутри светится. Вроде как помолодела даже. А поморяне сожгли её весёлый хутор. К богам отправили, вместе с забором. Смотри, Печкур, будешь ещё от работы у Савастея в землянке прятаться - попрошу, чтоб и тебя Роман переделал! Может, тоже помолодеешь?
Смеётся тётушка Кава замечательно - задорно и до того заразительно, что не расхохотаться вместе с ней невозможно. Отсмеявшись, Кава поворачивается к Этайн:
– Повезло тебе с мужем, девочка, поздравляю.
– Я знаю, - улыбается та в ответ.
– Идёмте, провожу вас к жилью, заодно помогу Прядиве в большой дом перебраться, вам сейчас лишние люди в покое ни к чему.
Выглянувшее сквозь прореху в низких облаках солнце отражается от поверхности моря, сыплет по сторонам пригоршни радостных зайчиков, заставляет прищуриться сидящих на гребных скамьях людей. Десятки вёсел дружно вспенивают волны, разгоняя тяжёлые корабли.
Направляемые опытными кормщиками, длинные суда с разгону вылетают на песчаный берег. Похожие на плавники касаток боковые кили поворачиваются на осях, ложатся вдоль бортов. Зубастые пасти деревянных носовых украшений скалятся на хижины рыбацкой деревушки. С корабельных бортов сыплются на берег воины в шлемах и кожаных доспехах, бросаются к селению. Заполошный крик рыбака, увидевшего незваных гостей, опаздывает - выскакивающих из домов полуголых жителей встречают голодные жала копейных наконечников.
В воздухе повисают крики умирающих людей, яростный лай сменяется отчаянным визгом. Собачьи зубы плохая защита от острого железа.
Паренёк лет двенадцати от роду, с квадратными от ужаса глазами перепрыгивает через неширокий ручей, оступается на мокрой траве. Чтобы не упасть, цепляется за ветку растущей
Брошенное сильной рукой метательное копьё пробивает тощую шею мальчишки. Хрип, бульканье, маленькое тело ничком падает в жухлую прошлогоднюю траву. Сканд наступает убитому на спину и сильным рывком освобождает оружие. Подбирает с земли разрезанный наконечником кожаный шнурок, на котором болтается большой кусок красноватого янтаря и грузно топает обратно к деревне. Ветка вербы остаётся в судорожно сжатом кулачке мёртвого ребёнка. На нарядных пуховках серёжек россыпью странных ягод висят алые капли крови.
Чуя поживу из окрестных лесов слетается вороньё - кружит над крышами, рассаживается на ветках соседних деревьев.
– Немного зерна, десяток коров, лен. Нищая деревушка, провонявшая сушёной рыбой. Им не хватает мозгов даже на то, чтобы выпарить соль из морской воды. Зато янтаря довольно много.
– Сезон штормов только закончился. Не успели продать. Распорядись об обеде, Хевейт.
Кормщик кивнул, продолжая разглядывать распростёртое на песке тело.
– Он знал что-нибудь важное?
– Рассказал достаточно для того, чтобы мы смогли найти их главное капище. Гатал и его хора живут где-то в лесу, места он не знал. Корми людей, нам стоит поторопиться. Деревню жечь не будем. Нас тут не ждали, пусть и остальные не ждут.
***
Над тёмной разрытой землёй дрожит и колеблется воздух. Ромхайн говорит, что он нагревается от согретой солнцем земли, становится лёгким, поднимается вверх, как дым от костра, поэтому и дрожит. Когда объяснял, запускал над горящим светильником пушинку - её унесло к самому потолку. Этайн выпрямляется, опирается о рукоять мотыги, которой выпалывает сорняки с грядок, и вытирает пот со лба.
Её муж - самый необычный человек на свете. Не так давно они приплыли сюда с целым караваном наполненных смыслянами лодок. Оглядев сырые, заросшие кустарником берега, усеянную могучими пнями вырубку и сложенные на высоком месте брёвна, молодая женщина затосковала - много времени нужно, чтобы обжить это место. Расчистку такой долины её народ считает подвигом, о котором барды поют от поколения к поколению. Смысляне помогут немного, и разъедутся по домам, а их самих, считая старух и подростков, дюжина и один. Что они смогут? Сегодня эти страхи смешно вспоминать.
С окончания строительства минуло всего пять дней, воздух ещё пропитан запахом смолы и древесной щепы. Самой не верится, сколько под руководством мужа за считанные дни смогли сделать две с лишком сотни мужчин. Легко строить, когда топоры не тупятся, а брёвна не нужно обрубать, выравнивая край - их режут длинными зубастыми полосами железа. Жаль, нет с ними доброго барда - какую балладу можно сочинить! Она прикрыла глаза, вспоминая:
Огромный пень вцепился в плодородную землю толстыми корнями, ни ураган, ни наводнение не способны пошевелить это чудовище. А муж привязал его толстыми верёвками к паре растущих на краю вырубки деревьев. Хитро привязал, через несколько небольших колёс с крючьями, не пожалел верёвки. Пень подкапывают немного, только чтобы засунуть под него несколько крепких жердей. По команде четверо смыслян налегают на жерди, лошади тянут свободные концы верёвок. Короткий треск рвущихся корешков, разлапистое чудовище легко, будто само собой, лезет из земли, выворачивая комья грунта, под радостные крики собравшихся ползёт к лесу.