Звериный круг
Шрифт:
— Пусть. Зато я получу удовлетворение.
— Веский аргумент, нечего сказать! — Юрий насмешливо фыркнул. — Но кроме желаний существуют еще обстоятельства, а они, боюсь, складываются не в нашу пользу.
— До сих пор все проходило чисто.
— Вот именно — до сих пор! У каждой игры, Валь, свое критическое время.
Как правило, оно не слишком велико. Это надо ощущать, потому что секундой позже начинаются предательства и автокатастрофы, роковые озарения и непредвиденные ситуации. А наша игра больше напоминает охоту,
Юрий протянул руку, похлопал Валентина по плечу.
— Мы не в той ситуации, чтобы заигрываться. Выклянчивай у Алоиса документы, а я подобью бабки с ОВИРом. — Он усмехнулся. — Когда-нибудь в Севилье или Майами обязательно расскажу тебе, каким образом выбивал все эти чертовы бумажки — приглашения, билеты и прочее.
— Ты говорил, что знаешь, кому что нужно… Комплименты, подарки…
— Если бы только это! К счастью или к несчастью, в наших всесильных конторах многое зависит от женщин, и тут уж одними подарками не обойдешься…
— Вы будете что-нибудь заказывать? —Перед ними стояла официантка. Валентин заметил, что она успела подкраситься и волосы на голове лежали уже как-то иначе. Влияние Юрия… Что находили в нем женщины — этого не понимал никто, в том числе и сам Юрий.
— Надеюсь, ты сыт? — Валентин с ехидцей взглянул на друга.
— Еще бы! Пол-литра пепси — не шутка. — Юрий сожалеюще взглянул на официантку. — Извините, мэм, но мы, пожалуй, пойдем. Дела, знаете ли…
Уже на улице он толкнул Валентина в спину и оглушительно гаркнул:
— И все равно прорвемся! Можешь мне поверить!
— Куда ж мы денемся. — Валентин улыбнулся.
* * *
— Смотри-ка, прямо друзья!
— Интересно знать, о чем они в кафе базарили? — Человек, сидящий за рулем «Москвича», прищурясь, глядел на прощающихся Валентина и Юрия. — Расходятся.
— И что?
— А то, что вылазь и дуй за этим кудрявым.
— Вот так всегда… — Сосед водителя со вздохом сунул недоеденную шаньгу в бумажный пакет. — Смотри не сожри без меня.
— Кому оно, закусанное, нужно. Дуй давай. Видал, как он шустро нарезает!
Хлопнула дверца. Выбравшийся наружу агент протянул руку, изображая, что расплачивается с шофером, и, оглядевшись, сосредоточенно устремился за Юрием.
«Москвич» же постоял еще немного и медленно тронулся за Валентином.
Глава 11
Миновав остановку, Валентин углубился во двор. Здесь жизнь била ключом.
Пластмассовыми лопатками дети копались в песочнице, отыскивая сокровища Флинта, кто-то лепил из песка торты и зубчатые крепости, кто-то лазил по низеньким деревьям. Звонкоголосая стайка в бантах и платьицах подпрыгивала на размалеванном тротуаре, играя в классики и во что-то веревочно-незнакомое.
Возле своего подъезда Валентин задержался. Мимо проходила забавная пара.
Кряжистая женщина, раскачиваясь по-утиному,
Полные, обряженные в колготки ножки спотыкались, не поспевая за шагом матери, тоненький голосок изобретал загадочные фразы.
— Патака иа муа мана, ада уы ка… — Личико ребенка обратилось к матери, интонация изменилась на вопросительную. — Ака вокхо тывуна баа?
— Да, да! Иди спокойно!
Удовлетворенно вздохнув, мальчуган взглянул на Валентина. Глазенки его расширились от удивления.
Взрослый дядя ему подмигивал! Ковыляя за матерью, он разворачивал голову, смотря на Валентина до тех пор, пока придорожные кусты не скрыли шагающих из виду.
Улыбаясь, Валентин достал из кармана коробочку. Всего пару недель назад он и понятия не имел, кому ее подарит. Дед поминал какую-то дальнюю родственницу, спрашивал, что любят женщины. Вот Валентин и приобрел. По случаю. И должно быть, наколдовал. С тех пор произошли кое-какие изменения — и изменения весьма существенные.
Тоска способна свести с чужими, и, выбравшись из пустыни, обычно не выбирают. Однако он знал и чувствовал: рано или поздно судьба вспоминает о каждом, а вспомнив, протягивает руку. Несчастен тот, кто этой руки не замечает.
Он ее заметил и принял. Отныне косметический набор «Орифлэйм» принадлежал маленькой дикарке с шевелюрой Медузы горгоны, и выбор этот осуществился столь просто и буднично, что Валентин по сию пору не мог опомниться от изумления.
Из комнаты деда доносился сочный храп. Приоткрыв дверь, Валентин полюбовался спящим. Дед спал на спине, вытянув руки по швам, как примерный защитник родины. Чапаевские усы трепетали от звучного дыхания, лоб был наморщен, будто во сне дед решал труднейшие жизненные задачи. А возможно, он снова играл в домино. Сон — продолжение жизни, а жизнь — продолжение сна.
Притворив дверь, Валентин приблизился к телефону. По памяти набрал номер и пригласил Вику.
— Это я. — Голос ее прозвучал удивленно. — Кто это?.. Ой! Я знаю!
Она так обрадованно это выкрикнула, что у Валентина немедленно участился пульс, а в груди что-то беззвучно лопнуло и пошло разливаться по телу теплыми волнами. Горячий маслянистый шоколад… Он понял, что шутливо-снисходительного разговора не получится.
— Да, действительно это я, — пробормотал он. — Как поживает китайский мопс?
— А что ему сделается? Муж у тетки рыбак, так они его к рыбе приучили.
Толстеет не по дням, а по часам.
— Рад за него.
— Слушай! Здорово, что ты позвонил! Я как раз тут думала… Ты еще помнишь номер квартиры?
— Конечно.
— Может, зайдешь? Или лучше я к тебе?
Стремительность Виктории восхитила его. Она не разменивалась на охи-ахи — ковала железо, пока горячо.
— Заходи. Только на цыпочках. Дома дед. Отдыхает после доминошных сражений. Так что шуметь не рекомендуется.