«Зверобои» штурмуют Берлин. От Зееловских высот до Рейхстага

Першанин Владимир Николаевич

Взвод, стреляя из автоматов, вбежал по лестнице на второй этаж. Кроме разбитого пулемета и нескольких трупов здесь никого не осталось. Защитники дома перебрались выше.

Гранаты и автоматные очереди сверху заставили взвод укрыться за стеной. Двое бойцов были убиты. Легкораненые оставались в строю, перевязывая друг друга.

— Слушай, Иван, — подозвал бойца сержант Зосимов. — Обидно ребят терять возле Рейхстага.

— А где он, Рейхстаг? — машинально спросил Белка.

— В окно

глянь.

Огромное, почерневшее от копоти здание с большим куполом возвышалось на другой стороне площади. Его непрерывно обстреливала тяжелая артиллерия. Взрывы выбивали кирпич из стен, рушили надстройки. Сверкали вспышки пулеметных очередей, орудийных выстрелов. Во многих местах Рейхстаг выгорел, купол дымился.

— Такую громадину взять дивизии не хватит.

— Нам свой дом хотя бы отбить, — сказал Никита Зосимов. — Возьми человека три, и попробуйте прорваться через соседний подъезд. Там все разбито, фрицев поменьше. Ударите сверху гранатами, а мы поддержим.

Появился командир роты старший лейтенант Олег Пухов. С ним были тоже десятка полтора десантников, рота несла большие потери. Решили, что трех-четырех человек мало. Надо пробиваться отделением.

Собирали гранаты, трофейных боеприпасов было в достатке. Затем осторожно карабкались по разбитой лестнице на четвертый этаж. Лицом к лицу столкнулись с несколькими эсэсовцами, которые перетаскивали станковый пулемет.

Началась рукопашная схватка. Это были подготовленные умелые солдаты, но злость и напор десантников сыграли свою роль. Трое эсэсовцев остались лежать возле пулемета. Четвертый, стреляя из пистолета, исчез в лабиринте помещений.

— Кидайте гранаты, чего ждете? — выдернул кольцо «лимонки» Иван Белка.

Вниз полетели гранаты, развернули трофейный пулемет. Главной задачей было проложить дорогу танкам и самоходкам, которых непрерывно обстреливали из фаустпатронов.

Возле отбитого дома собрались танки батальона Шаламова, самоходки, пехота. Санитары выносили раненых. Машины загружали боеприпасами, десантники заряжали диски автоматов.

Из шести «зверобоев» второй и третьей батареи остались всего три машины, которые объединили в одну батарею. Наводчикам в свою самоходку Александр Чистяков взял лейтенанта Колю Серова, чья машина сгорела. Ждали остальные батареи и командира полка Пантелеева.

Мимо провели группу пленных, в том числе несколько офицеров. Нельзя сказать, что это была понурая толпа. Офицеры пытались показать свою независимость, даже переговаривались друг с другом. В поведении солдат чувствовалась напряженность. Они не знали, что будет с ними, хотя всем обещали сохранить жизнь.

Не так много брали пленных в ходе ожесточенных уличных боев. Когда идет схватка,

руки поднимать поздно, там дерутся до конца.

Механик Савушкин вдруг поднялся и направился к немецкому лейтенанту, шагавшему с краю.

— Михаил, не дури! — крикнул вслед Чистяков.

Конвоир тоже приостановился, но старшина в замасленном комбинезоне спокойно снял с немца добротный кожаный ремень с пустой кобурой.

— Пригодится, а ты, фриц, шагай, — хлопнул он немца по плечу. — Нах Сибирь. Поморозишь там свой арийский нос.

Побледневшее лицо пленного медленно приобретало прежний вид. Он почти не сомневался, что русский танкист решил отомстить ему за что-то. Примолкли и остальные офицеры.

Конвоир промолчал и сделал пленным знак ускорить шаг.

Вскоре подъехали остатки первой и четвертой батарей. Там тоже оставались три машины. С вмятинами от снарядов и обгоревшей краской, они остановились рядом. Экипажи принялись торопливо загружать снаряды. Механики проверяли двигатели.

Командиры машин собрались в кружок. Лейтенант Серов рассказывал, как погиб комбат Григорий Воронин.

— В упор по доту из орудия садил. Разбил дот, затем двинулся к дому на той стороне улицы. Его «Тигр» из засады достал. Трое ребят успели выскочить, а Григорий с наводчиком так и остались в горящей машине.

— Смелый комбат был, — сказал Толя Корсак. — А «Тигр» прикончили?

— Раздолбали, как бог черепаху. Всадили пару фугасов да еще зажигательный добавили. Сгорел вместе со всей командой.

К Юрию Назаровичу Глущенко подошел незнакомый подполковник.

— Когда ваша батарея загрузится снарядами, двигайтесь к площади Кенингсплац. Там укрепления сильные, поможете пехоте.

— У меня не батарея, а полк, — поправил подполковника Глущенко. — Сейчас двинем. Командир полка из штаба вернется, танки, вон, собираются.

— А эта площадь ведь к Рейхстагу примыкает, — сказал Чистяков. — Значит, и его обстреливать будем. Дошли ведь!

— Дошли, — согласился Глущенко. — Правда, всего шесть машин остались из двадцати одной. Но шарахнем за весь полк.

Затем появился Пантелеев. Вылез из бронетранспортера, снял танкошлем. Помолчали, обменялись несколькими фразами. Подбежал майор Шаламов.

— Ну что, двигаем?

— Двинем, не торопись. Рейхстаг вон уже. Сейчас снаряды загрузят.

Полковник снова надел танкошлем и подошел к «зверобою» Анатолия Корсака.

— Последний бой, так, что ли? Потеснитесь там, для меня место оставьте. Или отдохнешь, Анатолий?

— Ну уж нет. До Рейхстага дошел и отдыхать… так не пойдет.

Заработали двигатели танков и «зверобоев». Заметно поредевшая колонна перестраивалась в боевой порядок.