Зверолов
Шрифт:
С этими словами он еще раз ударил «штурвал» током — и звездолет снова тряхнуло. Издалека послышался приглушенный полурев-полустон.
И в этот момент у Трооста в голове щелкнуло.
— Это не штурвал, — помертвевшим голосом сказал он. — Это… мозжечок.
— Что?.. — не понял Хаусер.
— Мы в головном мозге, — тихо произнес Троост.
Несколько секунд Хаусер молча смотрел на зверолова, осмысливая услышанное. А когда осмыслил, его глаза резко расширились.
— Назад, к кораблю!!! — проревел генерал, первым подавая
Путь обратно был сумбурным. Переполошенное осиное гнездо — вот что это напоминало. Маскировка уже не помогала — многорукие монстры бросались прямо на землян, безошибочно.
Внезапно Троост понял, что они с самого начала прекрасно их видели. Просто до определенного момента не воспринимали как врагов. Считали инертной субстанцией — безвредной и несъедобной.
— Значит, это не звездолет?! — на лету выкрикнул Хаусер.
— Нет! — кивнул Троост. — Сам посмотри — кровеносные сосуды, желудок, сердце… это явно сверхгигантский организм!
— И кто же тогда эти… члены экипажа? — нахмурился Хаусер, прожигая бластером очередного пришельца.
— Фагоциты! — ответил Троост. — Клетки иммунной системы! Они просто защищают организм хозяина от вторжения вредных микроорганизмов!
— Это я-то микроорганизм?! — взревел Хаусер.
Лебедева больше не терзалась угрызениями совести. Узнав, что перед ней не разумные существа, а… вообще не существа, она стала палить, точно по мишеням в тире. Хладнокровно и без колебаний.
Хаусер тоже сменил тактику. Если его противники — напрочь лишенные мозгов бактерии-переростки, нет смысла особо ухищряться. И от них тоже никаких хитростей можно не ждать.
Правда, у них численное превосходство. Очень значительное.
— Троост, сколько вообще бывает фагоцитов в одном организме?! — рявкнул Хаусер, прожигая очередного монстра.
— Много! — коротко ответил зверолов.
Земляне неслись по кровеносному сосуду, едва успевая увертываться от ваго… эритроцитов! «Пасущие» их фагоциты бросались со всех сторон, один за другим сгорая в бластерном огне.
Троост с досадой размышлял, что в зоопарке такая добыча произвела бы фурор, но поди-ка поймай ее… Он даже силовой пузырь с вскрытой особью был вынужден бросить — тот замедлял эвакуацию.
Впереди возникли огромные ство… да, створы. Точнее, створки. Гигантские створки, перекрывающие сердечный клапан. Сейчас они были закрыты, но Хаусер даже не подумал притормаживать. Он на лету присоединил к бластеру миноформатор, выждал, пока сформируется заряд, и от души шарахнул.
Страшная вспышка прошибла створки насквозь, оставив оплавленные края. Троост невольно посочувствовал космическому гиганту, в чье сердце они только что ворвались.
Дальше, дальше. По редеющему кровяному потоку, во все более узкие артерии. Но несмотря на то что земляне все больше приближались к своему космолету, его сигнал становился все слабее и слабее. Троост уже догадался о причине, и ему это очень не нравилось…
Вот
Запрыгнувшая внутрь Лебедева тут же доложила, что космолет в нерабочем состоянии. Двигатель и гравитационная система серьезно повреждены. Они словно… изъедены.
— Как прикажете это понимать?! — нахмурился Хаусер.
— Очевидным образом, — вздохнул Троост. — Несмотря на то что мы оставили космолет не в пищеварительной системе, а в кровеносной, за время нашего отсутствия он слегка… усвоился. Как я и думал, они питаются металлами…
— Значит, мы не сможем вернуться? — закусила губу Лебедева. — И связи по-прежнему нет… почему ее здесь нет? Я думала, что это помехи от инопланетных приборов…
— Помехи, — согласился Троост. — Только не от приборов. Это помехи от мозга весом в десять миллиардов тонн. Наши инфы рядом с такой штукой — что компас рядом с горой железа.
— Потрясающе… Еще бы вот только суметь сообщить об этом на Землю…
— Сообщить-то мы сможем, — махнул рукой Хаусер. — Надо просто выбраться наружу. Скафандры же у нас целы.
— А вернуться?
— Об этом будем думать после.
Но и просто выбраться наружу оказалось делом непростым. Фагоциты досаждать перестали — да их почти и не было в этом капилляре, — но вагонетки-эритроциты по-прежнему неслись сплошным потоком. С трудом маневрируя среди них, Хаусер принялся прорезать сквозное отверстие. То, что проделал «Отто Скорцени», уже успело… зажить.
Выбраться удалось только через час. И пришлось поторапливаться — едва тяжелый бластер разорвал углеродно-металлическую кожу, как со всех сторон хлынули фагоциты. Правда, на сей раз земляне их не интересовали — они спешили собрать своих драгоценных эритроцитов.
С десяток этих серебристых тел все же вылетело в открытый космос. Потом рана стала стремительно зарастать — Хаусер, прикрывавший отступление, едва-едва успел проскочить.
Здесь, снаружи, фагоцитов можно было не опасаться. Но у землян больше не было транспорта, а их скафандры не предназначались для межпланетных перелетов. Они застряли на шкуре звездного колосса, точно три крошечные вошки.
А вокруг, куда ни глянь, парили другие такие же колоссы. Отсюда их мерцающие силуэты казались крохотными, но лишь из-за расстояния.
И это расстояние сокращалось. Вытягивая длинные шеи, космические чудовища летели к своему вожаку — похоже, он как-то дал им понять, что чувствует себя нехорошо. Голова болит, в сердце колет, и бок кто-то царапнул.
Теперь, когда стало ясно, что это живые существа, их уже нельзя было перепутать со звездолетами. Как с загадочной картинкой — до поры изображение кажется бесформенной мешаниной, но, когда наконец поймешь секрет, станет удивительно, как можно было его не замечать.