Зверюшки

Эдельман Николай

– Ну хорошо, - согласился он, чтобы перевести разговор на другую тему.
– Когда ты у себя порядок наведешь? В дом войти невозможно!

– Может, я этого и добиваюсь, - ответил Свен.
– Захочет ночью кто-нибудь незваный залезть - и шуму наделает, и ноги переломает.

– Кто может к тебе полезть без спросу?
– удивился Н.

– Ну мало ли... Вдруг кому-нибудь захочется меня в Столицу отправить.

– Кому и зачем понадобится отправлять тебя в Столицу?
– спросил Н. и тут же добавил: - Подожди... Ты хочешь сказать, что в Столицу людей отправляют?

Он снял

с плеча сумку и, как будто подозревал, что после ответа Свена не сможет удержаться на ногах, сел на стул, угрожающе зашатавшийся под его весом.

– По-моему, это очевидно, - ответил Свен.
– Какому нормальному человеку взбредет в голову отправляться туда самому?

– А почему бы и нет?
– пожал плечами Н.

– Почему бы? Действительно, почему? ... Ладно, об этом ещё надо подумать...
– пробормотал Свен.

– Слушай, ты пил с утра?
– на всякий случай спросил Н., хотя язык у Свена нисколько не заплетался.

– Что я тебе - алкоголик, что ли, пить в одиночку? Вот теперь...

– Ты мне сначала скажи, - перебил его Н., - зачем ты меня звал? Я все дела бросил...

– Подожди, - поднял руку Свен.
– Серьезный разговор нельзя проводить без бутылки.

Н. знал про эту маленькую слабость Свена, приписывая её профессии музыканта в ресторане, и понимал, что сопротивляться бесполезно.

– У тебя вино есть?
– спросил он.

– А водку не будешь?

– В такую жару - водку? И потом, я не хочу, чтобы у меня изо рта перегаром несло.

– Какой ты предусмотрительный, - сказал Свен, копаясь в углу, заваленном хламом. Н. тем временем подошел к проигрывателю, поблескивавшему среди беспорядка серебристыми ручками. Около него валялась какая-то древняя исцарапанная пластинка без конверта. В пластик въелась пыль, лишив черный диск былого блеска. Сильнее всего Н. заинтересовала этикетка: на ней было что-то написано, но что - непонятно. Некоторые буквы были знакомыми, другие тоже походили на нормальные - либо повернуты не той стороной, либо снабжены лишними палочками и закорючками - но все попытки прочесть надписи кончались полной неудачей. Слова были абсолютно лишены смысла, хотя у Н. появилось чувство, что если вглядеться ещё пристальней, или под другим углом - и смысл станет ясен, проступив, как изображение на загадочной картинке.

– Что это?
– удивленно спросил Н., вертя пластинку в руках.

– Музыка, - ответил Свен, поставив на стол бутылку и подходя ближе. Можешь завести, если хочешь.

– Нет, я про надписи, - пояснил Н.
– Что здесь написано?

– Почем я знаю? Видимо, названия песен. Я полагаю, это написано на другом языке.

– На другом языке?

– Ага. А что же тут такого? Они там и поют не по-нашему.

– Так подожди...
– произнес Н. медленно.
– Значит, эта пластинка оттуда?

– Откуда "оттуда"?

– Ну, из Столицы. Из внешнего мира.

– Естественно. А ты никогда таких вещей не видел?

– Да нет, как-то не приходилось, - он, чуть ли не с благоговением взяв диск в руки, поставил его на проигрыватель и тут же едва не отскочил в сторону, такой дикий шум и треск полетел из колонок. Н. совсем забыл, что регулятор громкости у Свена всегда вывернут на

максимум. Он уменьшил звук до приемлемого уровня, но сперва все равно раздавался только треск и шорох. Пластинка была ужасно заиграна. Но затем его уши начали замечать мелодию фрагмент в две-три ноты, которые настойчиво выводил неизвестный музыкальный инструмент. Больше всего звуки походили на то, как будто кто-то водит смычком-напильником по скрипке со струнами, сделанными из кровельного железа. В промежутках между повторяющимися скрежещущими аккордами хриплый голос, безуспешно старающийся придать себе немного мелодичности, произносил - пением назвать это было трудно - несколько слов, в которых ухо не улавливало никакого смысла. И ещё Н. слышал низкочастотный ритмичный гул, возможно, вызванный каким-то дефектом пластинки. Внезапно все потонуло в диком реве и грохоте, заставившем Н. ещё раз отскочить от проигрывателя.

– И это музыка?!
– заорал Н., поспешно снимая иглу с пластинки.
– В таком случае, там, во внешнем мире, все действительно ненормальные!

– А чем тебе не нравится?
– спросил Свен.
– По мне, так очень даже ничего. Я всю жизнь о чем-то таком мечтал. Жалко, слова непонятные. А мелодию я сдеру.

– Откуда ты её достал?
– наконец, догадался спросить Н.

– У приятеля на чердаке нашел, - ответил Свен.
– Там была ещё масса магнитофонных пленок, только что я с ними буду делать? Вообще-то хотелось бы послушать, если там записано что-нибудь вроде этого. И вот еще, - он протянул Н. книгу.
– Ты можешь сказать, о чем это?

Н. оглядел книгу. Как и пластинка, она была страшно древняя и пыльная. Название какое-то странное: "Теория поля". Н. решил, что это про сельское хозяйство, но заглянув внутрь, увидел формулы.

– По-моему, какая-то физика, - сказал он, просмотрев несколько страниц.
– Дашь почитать?

– Не дам. Ни к чему тебе это. За тобой и так много чего числится. Садись, - он поставил на стол стаканы.
– Теперь поговорим.

– Давай, - сказал Н., садясь за стол напротив него.
– Я тебя внимательно слушаю.

– Я хочу тебе сказать, - произнес Свен, открывая бутылку и разливая вино по стаканам, - чтобы ты был осторожнее.

– Относительно чего?
– спросил Н., взяв стакан.

– Видишь ли, тобой интересуются разные люди...

– Что им от меня нужно?

– Ну, ты ведь не скажешь, что ты самый нормальный из всех людей, верно?

– Возможно. Ну и что?

– В этом-то и дело.

– Что, у нас уже и немного ненормальным быть нельзя?

– Естественно. Знаешь, что происходит у нас в Крае с ненормальными? Они уезжают в Столицу.

– Кажется, пять минут назад ты убеждал меня, что надо самим туда отправиться.

– Одно дело - самим, другое - под конвоем. Если бы дело происходило немного раньше, я бы посоветовал тебе не распускать язык и поменьше выделяться. Но я узнал слишком поздно...Так что сейчас я бы сказал, что тебе стоит на время исчезнуть.

– Интересно, как?
– осведомился Н.
– Куда я исчезну?

– Да...
– произнес Свен.
– Это, конечно, гораздо сложнее осуществить, чем сказать... А впрочем... сегодня, в пять часов...